В результате успешного внедрения монетаризма и либерализма Россия добилась утраты суверенного контроля над денежным обращением и катастрофического сужения своих инвестиционных возможностей.
В мире больше сотни рыночных экономик, которые никак не могут выбраться из крайней нищеты. Очень много таких кандидатов на «догоняющее развитие» в Африке. Рынок существовал еще во времена Навуходоносора и почему-то не обеспечил тогда всеобщего благоденствия. Рыночная экономика — это полезный инструмент, но не более. Это не машина роста. Рынок дает стимулы для быстрого распространения достижений цивилизации, но процесс возникновения этих достижений находится за пределами действия рынка. «Шкурный интерес» не более чем смазка. Перводвигатель находится в другом месте.
Нынешнее богатство Запада не является следствием «рынка» или «демократии». Оно создано двумя периодами сверхусилий — периода соревнования двух кандидатов в сверхдержавы — СССР и Германии — перед Второй мировой войной и гонкой вооружений между двумя сверхдержавами — СССР и США — после горячей мировой войны.
Единственная инновационная сила, которая сегодня тащит за собой весь мир, — это милитаризированная пентагонизированная до предела американская экономика. То, что у нас считают европейскими ценностями и европейским образом жизни, в 99 процентах случаев придумано, изготовлено или позаимствовано в Америке. Глобальным источником достижений, которые потом растаскиваются по всему миру миллионами коммивояжеров, являются американские военные программы, полностью финансируемые американским государством на абсолютно нерыночной основе.
Уничтожив собственный суверенный источник эмиссии, Россия оказалась накрепко привязана к чужим источникам ликвидности. Весь экономический рост после краха 1991–1992 годов обусловлен заменой рубля в качестве инвестиционного платежного средства на доллар. Интрузия доллара, а не эмиссия рубля является в современной России главным инвестиционным фактором. Поскольку использование доллара не является для российского государства бесплатным, как это было бы в случае инвестиционной эмиссии рубля, то долларовые инвестиции сопровождаются высокими транзакционными издержками в виде внешней задолженности и «убегающих» капиталов.
Обломки и недострой гигантской социалистической экономики в период приватизации действительно почти ничего не стоили, хотя в их создание были вложены огромные экономические ресурсы. Приватизаторы гораздо меньшим вложением капитала восстановили экономический оборот и тем самым восстановили ценность социалистической части. В кризисной обстановке правительство Б. Ельцина согласилось на заведомо бессмысленные условия приватизации, чем и не преминули воспользоваться приватизаторы. Ситуация действительно абсурдна — представьте, что у вас во дворе стоит ржавый «роллс-ройс» не на ходу. Приходит механик, чистит машину, меняет запчасти, запускает и покидает вас навсегда, забрав «ройс» в оплату своих услуг. Вы после этого бегаете за ним, мешаете ему ездить, требуя с него хоть шерсти клок.
В политическом урегулировании проблемы приватизации 1990-х годов сегодня сосуществуют два основных подхода:
— приватизировали как смогли, по тем правилам, которые существовали, и теперь ничего сделать нельзя;
— налогами и поборами выжмем свое и восстановим справедливость.
Реальные противоречия приватизации следующие.
Противоречие 1. Основой долгосрочной легитимности сделок является не бумажка, которая фиксирует формальное согласие сторон на момент сделки, а существующее в обществе понимание справедливости. Поясним примером. Десять — пятнадцать лет назад деятельность, подобная махинациям менеджеров «Энрона», была в порядке вещей и не считалась несправедливой. Потом понимание в обществе и американском правящем классе изменилось, и успешные ранее дельцы очутились за решеткой. То же самое происходит и в нашем случае. Приватизаторам декларируемая собственность по настоящему-то и не принадлежит. По справедливости это не их. Не они строили западносибирские нефтепромыслы, не они за них платили. Платили все, весь народ недополучал деньги и ресурсы, которые шли на «великие стройки коммунизма». Поэтому всегда будет сохраняться возможность восстановления в своих правах истинного собственника, создавшего эти экономические ресурсы и активы и полностью расплатившегося за них, а именно народа России.
Противоречие 2. В начале 1990-х соцсобственность действительно «валялась на боку» и приватизаторы действительно вложили много сил и средств в реанимацию экономики. Их вклад значителен, и экспроприация породит новую волну несправедливости, на этот раз к приватизаторам. Даже ожидание экспроприации ведет к тяжелым экономическим последствиям. Уже несколько лет идет ползучая экспроприация частного бизнеса бюрократическими структурами разных уровней. Динамика создания новых предприятий в России затухает.
Можно спрогнозировать, когда наступит момент новой экспроприации. Первая же попытка передать приватизированные активы по наследству приведет, скорее всего, к полной или частичной экспроприации. С конкретными ныне действующими олигархами все как-то уже смирились, их возникновение было аберрацией кризиса, но отдать все их отпрыскам вряд ли получится. Даже их собственные менеджеры с этим не смирятся, что же говорить о населении в целом и о государстве?
Покупка футбольных клубов, недвижимости, ресторанов за границей российской экономической элитой отражает ее предчувствие будущего холодка в животе, когда за ними или за их детьми придут. Они заранее заводят себе пенсионные и наследственные фонды, которые они и их дети смогут использовать, когда российское достояние окажется для них недосягаемым.
Нынешняя политическая дискуссия по вопросу последствий приватизации зашла в тупик именно потому, что разрешить объективно существующие противоречия приватизационных сделок в рамках двух ныне доминирующих подходов невозможно. В обоих случаях жертвой оказывается справедливость.
Конструктивная политическая задача заключается в том, чтобы не потерять очевидный управленческий талант приватизаторов и в то же время пристегнуть к их колеснице успеха все остальное население страны.
Это можно сделать следующим образом.
1. Понизить долю приватизаторов в приватизированных постсоветских компаниях до приемлемого уровня не путем изъятия их капиталов, а путем многократного наращивания капитализации управляемых ими компаний.
2. Крупные стратегически значимые приватизированные компании должны быть объявлены национальными производителями и должны получить реальную организационную и финансовую поддержку от государства.
Каждая из этих компаний, в чем убеждает пример «ЮКОСа» и РАО «ЕЭС России», является инфраструктурным столпом российской экономики, и их влияние распространяется на всех — от малых до крупных игроков. Их быстрый рост приведет к гигантскому росту всей экономики. Им есть куда расти. России катастрофически не хватает дорог, автозаправок, сетей газификации, электростанций, ЛЭП, трубопроводов и т. д., список безграничен.
Поддержка государства привлечет всех остальных инвесторов — от международных инвестиционных фондов до суперликвидных фондов, ныне спрятанных под подушкой.