Но была еще одна немаловажная причина, побуждавшая лжедемократов искажать и чернить нашу историю: они приносили в жертву прошлое, чтобы героями вернуться на политическую сцену.
Новоявленные «прорабы» поспешно, торопливо присвоили себе благородные права борцов с последствиями культа личности Сталина и принялись сокрушать в нашей истории все подряд. Существует одно очень важное подтверждение именно таких намерений. И заключается оно в том, что «прорабы» очень уж редко ссылались на XX съезд КПСС, разоблачивший культ личности, предпочитали «забывать» о нем. Они пытались присвоить заслугу себе, и только себе. Тщеславно и отнюдь не без политического прицела они пытались писать историю этой борьбы с чистого листа.
И взялись за это в сенсационном стиле многие средства массовой информации. Естественно, они не утруждали себя серьезными научными исследованиями, скрупулезной проверкой и сопоставлением фактов. Постепенно печать образовала такие напластования в исторической тематике, что и десятилетий не хватит для того, чтобы разгрести их, добраться до сути, истины.
Современные Геростраты, перечеркивая собственные кандидатские и докторские диссертации, опрометью кинулись сокрушать все святыни прошлого: пожалуй, самый яркий здесь пример — это историк Ю. Афанасьев. Они действовали как хищники, терзавшие наше общество, разрушавшие историческую память народа, оплевывавшие такое святое понятие, как патриотизм, порочившие чувство гордости за Родину.
Должен здесь отметить еще и то обстоятельство, что в нападках на нашу историю произошло как бы смыкание интересов тех геростратов, о которых идет речь, с определенными внешними силами, стремившимися ослабить наше государство, свалить наш общественный строй, а если брать по крупному счету — низвести великую державу до роли второстепенной страны. Но в пагубном деле размывания основ общества, извращения исторического прошлого так называемые прорабы преуспели куда больше, чем все зарубежные недруги за всю историю Советской власти. Тут их приоритет несомненен.
Но народ, лишенный исторической памяти, — это рабский народ. Потоки очернительства, грязного надругательства над прошлым, извергавшиеся со страниц радикальной прессы, вызвали у миллионов людей негодование. В газеты и журналы, в ЦК КПСС посыпались десятки тысяч гневных писем, осуждавших геростратову деятельность «прорабов перестройки». Народ не желал оплевывания своей истории, своей Родины! Несмотря на многие трагические страницы, народ продолжал верить в величие Отечества. Словом, со всех сторон шел протест против духовного обнищания. Сильно была задета патриотическая струна советских людей.
Об этом же с болью говорили люди во время моих многочисленных командировок по стране. Я понимал: происходит нечто неладное. Очернительство нашей истории деформировало первоначальный замысел политики перестройки, лишало ее исторической преемственности. А ведь как важно было для преодоления трудностей, возникших в период перестройки (как это было прежде в годы испытаний, выпадавших на долю Советского Союза — вспомним хотя бы суровое время Великой Отечественной войны), опереться на славную историю народов нашей страны, чувство гордости ее граждан. Могу определенно сказать: именно патриотизм народа мы относили к числу движущих сил перестройки.
С этого мы начинали. А к чему пришли уже к середине 1987 года? К искусственно привнесенным в общество раздорам, которые выдавались за борьбу с теми, кто якобы противодействует перестройке. К угнетающей «обработке мозгов» очернительскими публикациями, к оплевыванию патриотизма, интернационализма…
* * *
Между тем на Политбюро было решено провести Пленум ЦК, посвященный проблемам народного образования. Неофициально, в рамках предварительной устной договоренности, Михаил Сергеевич предложил мне сделать доклад на Пленуме. Это было важным поручением, и я исподволь начал готовиться.
Основательно изучали положение в школах, вузах, смотрели, что удалось сделать после Пленума ЦК на эту же тему, проведенного в 1984 году, а что осталось на бумаге. Кроме того, конечно же, процессы демократизации меняли сами подходы к образованию, воспитанию и обучению. Но мне было ясно, что, помимо всего этого, необходимо обязательно включить в доклад и проблему, сформулированную мною как «проблема очернительства истории». Она имела самое прямое, самое непосредственное отношение к воспитанию молодых поколений.
Впрочем, до Пленума было еще не близко. Но, помню, в связи с приближавшимся Днем учителя Московский обком партии пригласил меня выступить на собрании педагогического актива в городе Электростали. И я решил использовать эту возможность для того, чтобы поговорить об отношении к истории.
У каждого политика бывают такие моменты, когда возникает острая потребность публично высказаться по какой-то важной теме. И он ищет случая, чтобы сделать это. Выступление перед педагогической аудиторией, на мой взгляд, было весьма удачным поводом затронуть историческую тему. И я осознанно, намеренно пошел на это, хотя не мог не понимать, что мое выступление вызовет неоднозначный резонанс.
Однако дальнейшего развития событий я предугадать не мог. Следует сказать, впрочем, что в электростальском выступлении исторической темы я коснулся кратко, намереваясь развить ее шире в докладе на Пленуме ЦК. Но поскольку именно это выступление стало отправной точкой всех последующих нападок на меня, поскольку именно после него в моих отношениях с Горбачевым пролегла трещина, видимо, целесообразно процитировать главный «исторический» тезис выступления. Итак, цитирую:
«Сейчас немало говорят о культе личности. Очень важно ответственно разобраться в причинах этого явления, а главное — создать условия, при которых подобное было бы невозможно. Это наш святой долг, наша обязанность. Партия и народ сейчас заняты этой работой, стержень которой составляет процесс демократизации жизни общества.
Но нельзя не видеть и другое. За рубежом, да и кое-кто у нас в стране пытаются опорочить весь путь строительства социализма в СССР, представить его как цепь сплошных ошибок, заслонить фактами необоснованных репрессий подвиг народа, создавшего могучую социалистическую державу… За беззакония, совершенные в тридцатые годы, должны отвечать те, кто тогда находился у власти. Из этого и надо исходить, рассказывать молодежи о героической истории партии и страны ответственно и компетентно, что называется, дорожить истиной».
Вот, собственно, все. Правда, я еще «позволил» себе сказать несколько слов о том, как работал в Сибири в «период застоя». Вот они: «В то время я жил и работал в Томской и Новосибирской областях. И если бы меня спросили, как я отношусь к тому времени, то я бы ответил следующим образом: это было незабываемое время, по-настоящему большая жизнь. На просторах Западной Сибири усилиями всей страны в ту пору' складывался мощный центр советской науки, формировался нефтегазовый комплекс мирового масштаба… Но это одна сторона медали. Наряду с позитивными изменениями в стране разрастались отрицательные явления, темпы развития экстенсивной экономики замедлились, получили распространение злоупотребления властью… Все это, вместе взятое, и составляет настоящую правду, диалектическое понимание сути времени».