– Слушай мою команду. Бегом! За мной! – гаркнул подполковник и резко надавил на педали велосипеда.

Теперь ускорение было более заметным, чем вначале, но и оно не могло сбить дыхание Ратилову, потому что к рваному ритму он давно привык.

Движение на этой улице было не слишком оживленное, тем не менее все же было. Дважды колонну обгонял трамвай, много раз обгоняли машины, и пассажиры трамвая, и люди в машинах смотрели на бегущих с удивлением. Если бы бежали солдаты, такого удивления не было бы. А четыре с лишним десятка молодых мужчин без военной формы, по возрасту вроде бы из солдатского срока вышедшие, не удивить не могли. Но по сторонам смотреть никому не хотелось. Хотя погода и резко изменилась, но все же не похолодало, только небо закрылось облаками, и в воздухе вместо сухой жары стояла вязкая духота, какая часто бывает перед грозой.

Так, нестройной, похожей на толпу колонной, ограниченной двумя велосипедистами с красными флажками, пересекли два перекрестка. Машины колонну пропускали. Охранник с поднятым флажком останавливался на середине перекрестка, колонна пробегала, и охранник догонял ее. Таким манером добрались до детского парка, в котором легче дышалось, потому что машины по парку не ездили и выхлопных газов там не было. К сожалению, парк оказался не бесконечным, и уже через три минуты колонна добралась до противоположного выхода.

– Мы уже с десяток километров отмотали, – хрипя и задыхаясь, пожаловался Александр, когда Вальцеферов снова дал команду перейти на быстрый шаг.

– От силы четыре, – со знанием дела сказал Ратилов.

– Не может такого быть, – категорично не согласился Александр, и его негромко поддержали другие.

– Может, – Ратилов даже позволил себе усмешку. – Через два километра обычно следует переход на шаг. Это стандарт. Правда, стандарт дается к исполнению на усмотрение командира. Командир может и пять километров заставить бежать. В зависимости от общей дистанции и ситуации, к которой готовит бойцов.

В группе заговорили громче и даже возмущеннее, словно Станислав утверждал, что их заставляют бежать дольше, чем следовало, хотя дистанцию марш-броска никто курсантам не сообщал.

Вальцеферов подъехал ближе и остановился, опустив на дорогу одну ногу.

– О чем спор? – поинтересовался он.

– Сколько мы уже пробежали? – спросил кто-то.

– Через квартал будет четыре с половиной километра, – усмехаясь, словно радуясь измученному виду курсантов, сказал подполковник. – Два прежних курса лучше вас бегали. Там курящих было меньше. А ты как, спецназовец, не устал?

– Устают все, но я со своей усталостью общаюсь хорошо, и она меня слушается, – ответил Станислав. – И потому я могу еще десять раз по столько же пробежать, только лучше бы чуть быстрее. Когда чуть быстрее бежишь, легче входишь в автоматизм. Тогда и об усталости не задумываешься.

– Тогда вставай ведущим и задавай темп, – распорядился Вальцеферов. – Дышишь ты здесь лучше всех. Ориентироваться будем не по последнему, а по первому, чтобы последним было за кем тянуться.

– Они мой темп, товарищ подполковник, не выдержат.

– Кто не выдержит, это его личная трагедия. Гони лошадей…

Станислав, однако, «лошадей гнать» не стал, хотя занял место ведущего и чуть-чуть поднял темп, делая его равномерным и устойчивым. Так бежать всегда легче, и так легче дышится.

До городского бора оставалось совсем немного. А когда группа пересекла периметр бора, составленный из асфальтированных дорожек, Вальцеферов громко выкрикнул новую команду:

– Переход на шаг. Отсчитываем по пятьдесят шагов, начинаем отжиматься на кулаках. В высоком темпе, кто сколько сможет, но не меньше десяти раз.

Это было перебором даже по мнению Ратилова. Такое упражнение сразу собьет дыхание у большинства в группе. Даже он сбился с ритма, а остальным новое задание далось совсем тяжело. И не все сумели отжаться по десять раз, что тренированному старшему лейтенанту вообще показалось странным, потому что курсанты все подобрались внешне сильные.

– Кто не отжался десять раз, добирает до нормы. Спецназовец, за всех не отрабатывай…

Окрик касался Станислава, который со злостью начал второй подход в десять отжиманий. Ратилову казалось, что своим старанием он и другим поможет.

– Встали. Бегом, марш! Ратилов – ведущим…

Хотя Стас и считался ведущим, он не был направляющим. Эту роль взял на себя охранник на велосипеде, за которым бежал Станислав. И этот охранник, видимо, хорошо знал дистанцию, потому что ни разу не обратился с вопросом к Вальцеферову. И дистанция, видимо, была давно уже выверена, и направляющий тоже знал, где будет следующая смена темпа, и останавливался чуть раньше, чем звучала команда. И вообще создавалось впечатление, что подполковник Вальцеферов только и ждет, когда охранник покажет, что пора подавать следующую команду.

Когда половина дистанции была пройдена, Станислав сразу почувствовал это. Он хорошо ориентировался даже в лесу и легко определил, что охранник на велосипеде начал забирать вправо, делая плавный изгиб, очевидно, для того, чтобы отправиться в обратный путь. И не побоявшись сбить себе дыхание, сообщил об этом Вадиму, который по-прежнему держался рядом и очень старался не отстать:

– Половину прошли. Начинаем возвращаться.

Вадим своим дыханием похвастаться не мог и вместо ответа просто кивнул. Марш-бросок даже мастеру спорта международного класса по боевому самбо давался нелегко. Значит, давно не тренировался, а если и тренировался, то только в зале. А следовало бы и бегать. Он тоже, видимо, хорошо на местности ориентировался и понял, что происходило.

Перед явным поворотом в обратную сторону Вальцеферов заставил группу еще раз отжаться, совсем добив тех, кому не хватало дыхания для дальнейшего движения. Не отжимались только те несколько человек, что безнадежно отстали. В сосновом бору их даже видно не было. Дожидаться отставших Вальцеферов не желал. Деньги курсанты заплатили, теперь они с такой спортивной подготовкой были лишь помехой, которая мешает другим. Это читалось во всех действиях подполковника ОМОНа…

Так все и оказалось. Основная группа отдыхала после марш-броска, не пожелав из-за усталости идти на обед в недалекую столовую, когда стали подтягиваться отставшие. Всего их было восемь человек. Вальцеферов дождался их и тут же заставил отжиматься до изнеможения. Это было не наказанием, а стремлением выкачать из людей как можно больше физической энергии, чтобы довести до полного изнеможения. И при этом он ходил между курсантами и грубо покрикивал на них, не брезгуя оскорблениями. Это действие было целенаправленным. Вальцеферов откровенно «выжимал» слабаков из школы «Вальгалла», как ненужный балласт.

2

Ратилов не настолько устал, чтобы отказываться от обеда, но, поскольку никто в группе идти обедать не пожелал, не пошел и он. Вадим, хотя тоже был некурящим и имел хорошую физическую подготовку, на голову превосходящую физическую подготовку обычного человека, слегка занимавшегося когда-то спортом, устал все же заметно. Рядом с ними устроился Александр, он выкуривал третью подряд сигарету, кашлял и курил снова, словно надеялся вместо воздуха наполнить дымом легкие. Вид у Александра был совсем плохой. Однако он чувствовал себя победителем. Он победил дистанцию. Но Станислав думал о том, что дистанция победила парня, ибо любой противник, не пробежавший такую же дистанцию, свалил бы Александра одним ударом.