Более спокойно и скромно проходили визиты М. Горбачева в Азии, например в Индии. Без особого воодушевления встречали советского лидера в странах Восточной Европы. Коммунистические лидеры в этих странах явно теряли свою и без того не слишком большую популярность, и перестройка в СССР их просто пугала. В советской печати уже появились материалы, в которых осуждалось вторжение войск Варшавского Договора в Чехословакию в 1968 г., а между тем, приезжая в Прагу, Михаил Горбачев должен был встречаться и вести переговоры с Густавом Гусаком и другими руководителями чехословацкого государства, которые пришли к власти именно в результате этого вторжения. В июле 1987 г. знаменитый чешский драматург и диссидент Вацлав Гавел писал об одном из таких визитов М. Горбачева в Прагу в своем дневнике: «Визит царя-реформатора в губернию, где власть держалась усилиями его предшественников – антиреформаторов, был событием столь пикантным, что в Праге собралось невиданное множество пишущей братии. Все приехали в срок, и единственный, кто откладывал прибытие, был царь-реформатор. Посему журналисты убивали время кто как мог, между прочим навещая и диссидентов. Вокруг меня крутились десятки их, и каждый спрашивал, что я думаю о новом царе. Мне было необыкновенно мучительно всякий раз повторять одни и те же фразы о новом царе, тем более что даже мне они не казались оригинальными. Ничего удивительного: нынче в мире нет никого, о ком бы еще говорилось так много, и ясно, что почти все, что я мог сказать о нем, уже наверняка было сказано... Наконец-то! Суетное оживление в рядах тайной полиции, вспыхивают автомобильные фары, заводятся моторы, из театра появляются избранные, и неожиданно возникает он сам! При нем Раиса – чета окружена сворой телохранителей. В этот момент происходит первая для меня неожиданность: циничные и язвительные острословы, которые только что прохаживались насчет главного властителя и его стражи, внезапно, точно по мановению волшебной палочки, превращаются в восторженную, даже буйно беснующуюся толпу, напирают, рвутся вперед, чтобы просто махнуть ему рукой... Снова та же иллюзия! Неужто они и впрямь думают, что Горбачев прибыл освобождать их от Гусака?! Между тем царь-реформатор уже приближался к тому месту, где стоял я. Был он довольно приземист и плотен и производил впечатление несколько испуганного и беспомощного, улыбался, как мне казалось, искренне, кивал нам как-то заговорщицки, всем вместе и каждому в отдельности... Горбачев, человек, превозносивший в Праге худшего из правителей, каких имела эта земля в новейшей своей истории, был уже в двух шагах от меня, он шел, помахивая рукой, дружески улыбаясь, и неожиданно почудилось, что и махал он и улыбался одному только мне» [93] .
Для американских аналитиков и дипломатов внешняя политика Михаила Горбачева была мало понятна. Многие из них были уверены, что Горбачев ведет какую-то сложную игру, стремясь использовать противоречия между странами Запада в интересах СССР и таким образом расширить свое влияние в мире и сохранить контроль в Восточной Европе. По-разному оценивали цели и действия Горбачева госсекретарь США Дж. Шульц и министр обороны США Каспар Уайнбергер, а также советник президента по вопросам национальной безопасности Роберт Гейс. Тем не менее все они дали совет Рональду Рейгану принять предложение Горбачева о проведении новой встречи в верхах в Москве, куда американский президент и прибыл с официальным визитом 29 мая 1988 г. После визита Р. Никсона в СССР в 1972 г. это было второе посещение Москвы американским президентом. Рональд Рейган завершал в 1988 г. свой президентский срок, и для него посещение Москвы было в значительной мере ритуальным, но весьма символическим визитом. Он должен был прибыть в столицу страны, которую он в первой половине 1980-х гг. не раз называл «империей зла». Теперь американский президент публично отказался от таких крайних оценок, ссылаясь чаще всего на появление во главе СССР нового лидера. Он не скупился на похвалы в адрес Горбачева, которого неоднократно называл своим «другом». С похвалой отзывался Р. Рейган и о важных изменениях в советской внешней политике.
Еще за несколько дней до прибытия Р. Рейгана в Москву в ее высших дипломатических кругах царила некоторая нервозность, а многие прогнозы по поводу новой встречи в верхах были пессимистическими. Сенат США все еще не ратифицировал подписанный в декабре 1987 г. Договор по РСМД, а сам Рейган еще в Вашингтоне, а потом и в Финляндии сделал ряд заявлений, которые трудно было бы назвать дружественными. На Западе в СМИ прошла короткая, но интенсивная антисоветская кампания. Михаил Горбачев предлагал подписать в Москве новое соглашение о 50-процентном сокращении в СССР и США всего стратегического вооружения. Это была тогда его «программа-максимум». Но теперь возникала угроза и для «программы-минимум» и превращения всего визита в Москву президента США в пустую экскурсию. К счастью, этого не случилось. За два дня до встречи в верхах сенат США и Верховный Совет СССР ратифицировали Договор по РМСД, и все государственные деятели и эксперты, которые готовили встречу, вздохнули с облегчением. Новых соглашений было немного, но общая атмосфера встречи была довольно дружественной. Помимо переговоров по проблемам разоружения и региональным проблемам, для президента США была составлена обширная программа встреч с советской общественностью. Он встречался в разных местах с группами простых москвичей, а затем пригласил в резиденцию посла США большую группу «отказников», т.е. людей, которым было отказано в разрешении покинуть СССР. Большинство из этих людей давно уже добивались переезда на жительство в США и Израиль. Р. Рейган выступил на большой встрече со студентами Московского университета и ответил на вопросы студентов.
В Московском Доме литераторов предполагалось устроить выступление и небольшой диспут Рональда Рейгана с представителями советской интеллигенции. В число специально отобранных 40 известных писателей, режиссеров, артистов, руководителей творческих союзов была включена, к моему удивлению, и моя фамилия. Возможно, это было сделано по рекомендации посольства США: я был хорошо знаком с послом США в СССР и с одним из его заместителей. Но, возможно, это была инициатива А.Н. Яковлева, утверждавшего список. В любом случае встреча была не просто интересной, но и поучительной. Она продолжалась несколько часов, и явное превосходство Р. Рейгана над боявшимися сказать что-то лишнее советскими литераторами и режиссерами было очевидным. Рейган произнес 20-минутную и очень содержательную речь, он очень умело и даже остроумно ответил на все заданные ему вопросы. Он пояснил присутствующим, в какой мере его прежняя карьера артиста помогла ему более успешно выполнять обязанности сначала губернатора Калифорнии, а потом и президента. Как артист, он сыграл десятки ролей, и именно это позволило ему лучше понять нужды и интересы самых разных слоев американского населения. И речь Рейгана, и его ответы на вопросы, и простота его поведения произвели на присутствующих большое впечатление. Р. Рейган не стал отрицать, что большая политика является не только общественной обязанностью, но также «политической сценой», и поэтому каждый из ее участников должен выступать здесь и как человек, и как государственный деятель, и как артист. Лично я никогда не смотрел фильмов с участием Р. Рейгана-артиста. Но, наблюдая теперь с близкого расстояния за его поведением и выступлением, я убеждался в том, что свою последнюю и крупную роль на мировой сцене Р. Рейган выполнял очень профессионально и хорошо. Все люди разных взглядов и положения, с которыми я тогда беседовал о встрече в верхах, отмечали, что их мнение о Р. Рейгане и об Америке в целом улучшилось. И это было важным компонентом общего улучшения советско-американских отношений.