Речь М. Горбачева была встречена хорошо, особенно журналистами. Политики предпочитали отмалчиваться. В США происходила смена президентов, и Р. Рейгана в январе 1989 г. должен был сменить Джордж Буш-старший. Программа поездки Горбачева предполагала встречу как с Рейганом, так и с Бушем. Из Нью-Йорка Горбачев должен был лететь на Кубу для обсуждения проблем Центральной Америки. После Кубы М. Горбачев планировал посетить Англию и обсудить здесь ряд европейских военных и экономических проблем. Однако после выступления в ООН Михаил Горбачев не смог даже отдохнуть. Не прошло и нескольких часов после того, как Горбачев покинул трибуну ООН, как внимание политиков и прессы переключилось на события в Армении, где произошло землетрясение – самое крупное на Кавказе за несколько столетий.
Земля содрогнулась на Кавказе еще до того, как Горбачев поднялся на трибуну ООН. Однако никто не знал масштабов бедствия, так как связь с районами, оказавшимися в эпицентре землетрясения, была нарушена. Но уже вскоре после того как Горбачев закончил свою речь, из Армении стали поступать все более тревожные сообщения. М. Горбачев направил в Ереван телеграмму соболезнования. В Москве была быстро сформирована комиссия во главе с премьером Н. Рыжковым, которая вылетела в Армению. Еще через несколько часов в Нью-Йорк пришло сообщение, что сила землетрясения в Армении превысила 10 баллов по шкале Рихтера и погибли десятки тысяч человек. Михаил Горбачев и его делегация изменили все свои планы и приняли решение о возвращении в Москву. Из Москвы Михаил Горбачев вылетел в район бедствия, куда уже шла помощь из всех регионов СССР и из многих стран мира. Картина разрушений и жертв была страшной, но не только от буйства природы. Были полностью разрушены и сотни домов старой постройки, и сотни домов, построенных в 50 – 70-е гг. Бетонные блоки, из которых складывались эти дома, в ряде случаев не были даже приварены в местах соединения и были слишком хрупки. Как будто никто из строителей не думал, что школы и дома будут стоять в сейсмоопасной зоне. К счастью, многочисленные химические предприятия республики, а также Армянская АЭС оказались далеко от эпицентра землетрясения.
В отличие от Николая Рыжкова, который сразу же начал руководить спасательными работами, Горбачева встретили в Армении холодно. Мало кто приветствовал его и в соседнем Азербайджане, куда он приехал с коротким визитом из Еревана. Трагедия в Спитаке и Ленинакане не смягчила, а даже обострила начавшийся ранее армяно-азербайджанский конфликт. Экономический и политический кризисы, которые развивались в СССР, осложнились и национальными конфликтами, которые потенциально были крайне опасными для судеб страны, но для разрешения которых у руководства СССР и КПСС не имелось никаких ясных предложений.
Политика гласности и обновления, призыв к демократии и отказ от политических репрессий – все это должно было вызвать не гул благодарностей и славословий, а рост критики, обнаружение недостатков и противоречий прошлых лет. Национальные отношения в СССР были одной из тех областей жизни советского общества, где этих противоречий накопилось особенно много и где отсутствовали нормальные механизмы для изучения и смягчения этих противоречий.
В 1985 и 1986 гг. национальные проблемы почти не беспокоили новое руководство страны и партии. Первые трудности возникли в Казахстане, где во главе республики еще с 1964 г. стоял Динмухамед Кунаев. Сильный и эрудированный руководитель, опытный инженер и ученый, он уже в 40 лет был избран Президентом Академии наук Казахстана, а еще через 5 лет назначен Председателем Совета Министров республики. В 1982 г. было торжественно отмечено 70-летие Д. Кунаева, и он был награжден третьей медалью Героя Социалистического Труда. Д. Кунаев был авторитетным в республике руководителем, однако он сжился со многими порядками времен застоя, и проводить какую-то перестройку ему было уже не под силу. В 1984 г. председателем Совета Министров Казахстана был назначен 43-летний Нурсултан Назарбаев, опытный металлург, инженер, партийный работник, выдвижению которого способствовал и Кунаев. У Назарбаева, однако, возникли конфликты с окружением Д. Кунаева и с его родными: некоторые из них занимали крупные должности в республике. Явно не соответствовал своему посту президента Академии наук Казахской ССР младший брат Д. Кунаева Димаш. Этот конфликт был вынесен на решение ЦК КПСС, им занимались в первую очередь Егор Лигачев и М.С. Горбачев. Д. Кунаев был вынужден подать заявление об отставке, которая была принята. Он ушел на пенсию, хотя еще в течение многих месяцев формально оставался членом Политбюро и ЦК КПСС. Однако новым руководителем партийной организации Казахстана в Политбюро было решено назначить Г.В. Колбина, человека совершенно неизвестного в Казахстане, работавшего до того первым секретарем Ульяновского обкома партии. По свидетельству М. Горбачева, это был совет самого Д. Кунаева. «Михаил Сергеевич, – сказал, прощаясь, Кунаев, – сейчас некого ставить, тем более из местных казахов. В этой сложной ситуации на посту первого секретаря должен быть русский».
Г. Колбин прилетел в Алма-Ату 15 декабря 1986 г., всего за сутки до созванного здесь организационного пленума. Вместе с ним прилетел и секретарь ЦК КПСС Г. Разумовский, который ведал тогда в ЦК КПСС кадрами партийных органов в республиках. Вся процедура смены лидера в Казахстане заняла всего 18 минут. Даже для членов ЦК Компартии Казахстана это была не только неожиданная, но и мучительная процедура. Но они подчинились дисциплине. Пленум Казахстанского ЦК был открыт самим Д. Кунаевым, и никаких упреков в его адрес не звучало: он уходил на пенсию, и добрые пожелания слышались со всех сторон. Кунаева проводили аплодисментами и тут же избрали новым лидером республики Г. Колбина. Общественность Алма-Аты узнала о переменах в руководстве вечером 16 декабря, и это известие вызвало недоумение среди интеллигенции и студенчества. Беспокойство было и у части местных партийных работников: в республике сложилась достаточно прочная команда руководителей, а новый лидер обычно приводил с собой много новых людей. С утра 17 декабря несколько сотен студентов и молодых рабочих стали собираться на площади перед зданием ЦК. Г. Колбин вызвал к себе членов бюро, в том числе Н. Назарбаева и спикера Верховного Совета С. Мукашева, и велел им разобраться. Лозунги у толпы были вполне предсказуемы: «Каждому народу – своего руководителя!», «Нам нужен руководитель – казах!», «Хватит диктовать!», «За ленинскую национальную политику!», «Идет перестройка – где демократия?». Озлобленности не было, и когда демонстрация двинулась по улицам Алма-Аты, Нурсултан Назарбаев решил пойти впереди. К вечеру протестующих было уже больше, и на следующий день демонстрация повторилась в расширенном виде. Настроение собравшихся было теперь более радикальным, и власти приняли решение о силовом разгоне. Многие из демонстрантов были избиты, по разным каналам сообщалось и о двух-трех убитых. В столицу Казахстана срочно направили группу видных деятелей из Москвы, к городу стягивались подразделения внутренних войск, на улицах появились военные патрули. Волнения пошли на убыль, и у М. Горбачева хватило здравого смысла не раздувать конфликт и не прибегать к репрессиям, хотя не менее 200 студентов были все же исключены из Казахстанского университета. Попытка снять со своих постов Н. Назарбаева и С. Мукашева также не удалась. Г. Колбин не пытался играть в республике роль Д. Кунаева, любое решение он принимал только после нескольких продолжительных совещаний. Еще через два года его перевели в Москву, а Первым секретарем ЦК КП Казахстана был избран Нурсултан Назарбаев. Впервые в истории республики эти выборы проводились на Пленуме ЦК тайным голосованием. В поддержку Назарбаева высказались и его недавние оппоненты из команды Д. Кунаева. Казахстан обрел наконец спокойного, сильного, энергичного, умного и честного лидера, который сумел достаточно быстро консолидировать вокруг себя власть в этой большой республике.