Можно вспомнить и более сложные формы, например, владение Золотой Ордой своими зулусами (областями). Или владение Римом завоеванными территориями. Или владение европейскими странами своими колониями. Они не лезли во внутренние дела и устройство общества. Они давали местным «ярлык на княжение» в обмен на «молоко».
Но упомянутые системы — не совсем то. Власть там должна была вырабатывать военную силу. Если по каким-то причинам она прекращала это делать, следом оскудевал ресурсный поток и в итоге система рушилась.
Нам же нужна структура, позволяющая сконцентрировать все силы на производстве глобального продукта, не отвлекаясь на производство ресурса. По этой причине никакая колониальная или силовая модель нас не интересует, ибо не решает главной задачи — свободы от текущих задач. Она обязывает нас тратить время и ресурс на производство силы. Без силы нельзя побудить людей идти к цели, которую они не понимают и не могут понять (любая глобальная идея выходит за границы восприятия среднестатистического обывателя).
Демократическая, монархическая или тираническая модели еще меньше применимы в разрезе поставленной задачи, поскольку устроены так, что поглощают все силы на решение множества текущих проблем типа ЖКХ. Нам же необходимо найти способ не касаться низового производства (в широком смысле), но при этом пользоваться производимым обществом ресурсом, чтобы создавать главный продукт (как это делал Арзамас, производивший только атомную бомбу).
Есть ли социальная модель, при которой группа лиц может пользоваться «молоком и рогами», не заботясь о производстве того и другого? Кажется, невозможно иметь власть над всем производимым ресурсом и силой, не производя ни силы, ни ресурса.
И все же это не утопия, а реальность. Модель, позволяющая малой группе людей пользоваться плодами административной, научной, военной и экономической работы, не участвуя в оперативном производстве и управлении ресурсом, называется теократия.
Высшая власть — жрецы — не производит военный и экономический продукт ни прямо, ни косвенно. Жрецы вообще не касаются этой темы. Но при этом имеют власть над продуктом. Они могут тратить ресурс на метафизические цели, не обращая внимания, насколько это соответствует бытовым целям общества.
Пока мы не касаемся практической стороны дела. Мы только говорим: большое дело можно реализовать при теократии (разновидность диктатуры). Любая иная система заставляет правителя тратить львиную долю времени на текучку и действовать в границах понимания общества. Если людям непонятно, куда тратится ресурс (а это будет, потому что цель общества — бытоустроение), система возмущается и выкидывает правителя, реализующего неясные обществу цели. Если правитель уклоняется от участия в текучке, система тоже возмущается. Свободное место тут же занимает другая фигура.
Максимум уклонения, которое правитель может себе позволить, — это поставить двойника вместо себя на трибуну, чтобы махал ручкой, как это делал Сталин. Но от решения более серьезных текущих вопросов Сталин не мог уклониться.
Система, управление которой предполагает контроль экономических, политических, социальных и силовых институтов только в ручном режиме, образно говоря, — могила больших идей. Для реализации материальных и тщеславных задач власть в такой системе — верх мечтаний. Но для решения действительно глобальных задач она не годится.
В наше время ни один правитель даже мечтать не смеет освободиться от текучки. Он обязан лично выстраивать сдержки и противовесы и стеречь возведенную конструкцию, носясь с ней, как курица с яйцом. За ним заезжают в установленное время, привозят в определенное место, где он разрезает ленточки, принимает от послов верительные грамоты и прочее. График жесткий. Глобальному мышлению в такой системе нет места. Власть намертво связана с оперативным управлением, на которое тратит все свое время. Ключевые фигуры, если они даже крупные личности, исключены из стратегического управления.
Сегодня теократии нет в природе. То, что формально выглядит теократией, по факту есть та или иная форма монархии, аристократии или тирании. Просто лица, исполняющие роль политиков и чиновников, одеты не гражданские одежды, а в священнические.
Показатель истиной теократии: жрецы не участвуют в производстве и управлении. Во всех современных «теократиях» (например, некоторые исламские страны), «политики в рясах» заняты тем же, чем «политики в галстуках»: думают, как повысить эффективность налогооблагаемой базы и усилить обороноспособность. Под ковром идет междоусобная борьба вокруг ключей от «трюма». Теократия возможна, когда:
• подавляющее большинство верит в существование высшей идеи;
• есть четко проговоренная высшая идея;
• есть носители идеи;
• общество верит, что носители реализуют идею.
Если нет хоть одного из этих условий, настоящая теократия невозможна. В нашей действительности нет ни одного из указанных требований. Никакой высшей цели на горизонте не видно. Многие предельно оглуплены и не способны верить/не верить в высшую цель. Профессиональных союзов, заявляющих себя носителями высших идей, так много, что непонятно, кому и почему верить. Большинство не верит никому.
Суммируя подобные факты, констатируем: современные условия исключают теократию. Для этого нужна глубокая массовая вера. Чтобы понять необходимый уровень глубины веры, посмотрим на примеры древности.
Ксеркс приказал построить мост через пролив Дарданеллы. Буря разметала практически построенный мост. Царь приказал бичевать пролив. Целый отряд занимался этим нелепым, с современной точки зрения, занятием. Люди серьезно, без всяких ухмылок, верили в то, что наказывают воду за сопротивление царской воле.
Другой пример: Кир остановил армию, чтобы наказать реку Гинду, унесшую священную лошадь. Целая армия в течение года копала 360 каналов, и в итоге отвела воду. Река была осушена, религиозный долг выполнен.
Персидский царь плыл на переполненном судне. Началась буря. Капитан сообщил царю: если судно не избавится от «лишнего» груза, оно затонет. Царь приказал людям прыгать за борт. Люди начали прыгать, ибо не мыслили, как можно ослушаться царя.
Современный правитель не может помыслить ничего подобного, ибо понимает: отдай он такой приказ, есть вероятность, его самого первым выкинут за борт. Потому что никто сегодня не рассматривает правителя чем-то сакральным. В теории это обычный менеджер, которого общество периодически нанимает на работу и увольняет.
Верующие — принципиально иной материал. Они способны совершать поступки без рациональной мотивации. Например, первые христиане предпочитали лучше умереть, чем признать императора высшим авторитетом. С позиции здравого смысла, который потом возобладал, глупо лишаться жизни ради отказа выполнить пустую формальность. Но пока была глубокая вера, «пустая формальность» перевешивала рационализм.
Нерациональное поведение вообще свойственно верующим. Например, племя майя вело войны с единственной целью: добыть жертвенный материал (пленников). Ни о каком захвате чужих территорий и грабеже речи не было. Люди шли на войну, имея надежду в лучшем случае остаться живыми. В худшем случае их ждала смерть. На своих великих религиозных праздниках индейцы бросали золото в водопад в огромных количествах. Если актеру, выступающему перед царем, по сценарию предписывалось умирать, он убивал себя не притворно, а по-настоящему.