Встреча и знакомство с отцом Тихоном опрокинули и разбили все мои прежние представления и о Церкви, и о религии. Это был молодой (ему не было 40 лет), образованный и в светском, и в богословском отношении человек, преисполненный высочайших патриотических чувств, прошедший через такие испытания во время послушничества и монашества, которые не оставляли сомнения в крепости его духовных устоев. Я впервые задумался о той великой силе, которая подвигает таких людей, как отец Тихон, принявших монашеский постриг, отказаться от привычных нам земных свобод и радостей. Я, выслуживший в жизни генеральские и профессорские чины и звания, смиренно вынужден был признать их духовное превосходство.
Беседы с отцом Тихоном, ставшие частыми и радостными, кончились тем, что я (и вся моя семья) 5 апреля 1996 г. (по новому стилю) приняли Таинство Святого Крещения в храме Живоначальной Троицы в подворье Троице-Сергиевой лавры в Москве и духовно вошли в большую и растущую семью православных русских людей, к которой принадлежали все наши великие пращуры. Отец Тихон сам крестил нас.
С тех пор разболтанные шарниры моей души стали приходить в порядок, вся жизнь приобрела неведомую ранее успокоенность и осмысленность.
Только потом я узнал, что Сретенский монастырь является одним из центров духовной жизни нынешней России. Среди его прихожан я встречал многих видных представителей науки и культуры, молился рядом с известными государственными деятелями, генералами, там познакомился со Святейшим Патриархом Московским и всея Руси Алексием II. Монастырь стал крупнейшим центром по изданию православной литературы, вносит огромный вклад в возрождение церковного искусства. Здесь верующие могут поклониться одной из пяти имеющихся в мире копий Плащаницы, в которую было обернуто Тело Господа нашего Иисуса Христа. С тех пор не раз в своих молитвах я говорю: "Спасибо Тебе, Господи, за то, что Ты прибил меня, беспомощно барахтавшегося в бурных потоках русского лихолетья, к спасительной ладье Православной церкви, к Сретенскому монастырю и ее кормчему в лице отца Тихона".
Уже в новом качестве возвращаясь к истории Отечества, я как-то незаметно пришел к мысли, что судьба Русской православной церкви и Русского государства были неразрывно связаны на протяжении всего тысячелетия. Трудно отделить в святом благоверном князе Александре Невском государственного мужа, великого полководца и святого Русской православной церкви. Он в равной мере защищал от шведов и тевтонских рыцарей государственную независимость Новгородской Руси и православную веру от насильственного насаждения католичества. Его имя одинаково почитаемо среди верующих и неверующих во все времена истории нашей Родины.
Православные монастыри, бывшие очагами духовной культуры, материального процветания, одновременно оставались и крепостями на пути захватчиков. Монахи и ратники вместе стояли на стенах, отбивая приступы иноземцев-иноверцев.
Святой благоверный князь Дмитрий Донской, отправляясь на смертный бой с полчищами Мамая, ищет поддержки и благословения у преподобного Сергия Радонежского - высшего духовного авторитета тогдашней Руси. Тот дает ему двух монахов - Пересвета и Ослябю, ставших воинами. Пересвет погиб в поединке с татарским батыром в самом начале Куликовской битвы, но прежде он сразил своего могучего врага. С тех пор по традиции два самых могучих корабля Российского военно-морского флота носили имена этих легендарных монахов-воинов.
В Смутное время, когда вся светская власть выродилась и запуталась в интригах с поляками и между собой, Русская православная церковь ударила в набат и призвала русских людей к борьбе за спасение государства. Патриарх Гермоген отказался служить полякам, не стал писать под их диктовку письма в русские города с призывом к непротивлению. Он предпочел мученическую смерть от голода в оковах в сыром подвале Чудова монастыря в Кремле, где умер 17 февраля 1612 г. Мы не должны забывать, что Минин и Пожарский призвали нижегородцев к походу на Москву под влиянием писем, полученных от настоятеля Троице-Сергиевой лавры.
Череда исторических ситуаций, в которых священнослужители Русской православной церкви оказывались на голову выше наших светских государственных деятелей в служении Отечеству, бесконечна. Несмотря на все гонения против церкви в годы коммунистической власти, она в первый же день Великой Отечественной войны призвала православных земли Русской к отпору врагу и выразила твердую уверенность, что Господь дарует победу русскому оружию. В годы перестройки и реформ, когда среди светских политиков бушевала эпидемия предательств, когда высшие коммунистические иерархи жгли свои партбилеты, когда вакханалия воровства и попрание национальных интересов государства достигли кульминации, Русская православная церковь сохраняла твердые патриотические, государственнические позиции, укрепила дух деморализованного народа. Сравнение светской и духовной власти в России, их поведения в переломные для страны моменты неизменно убеждало в том, что духовенство выдержало с честью все испытания. А уж тем более у меня нет никаких причин лукавить перед моими телезрителями или читателями. Я не принимал никакого участия в делах управления государством, ибо с 1991 г. находился в отставке, а следовательно, не нес ни малейшей ответственности за происшедшие в это время "реформы". Мне не надо оправдываться, как тем "писателям", которые верно служили Ельцину, а потом, будучи либо отлученными от хозяйской кормушки, либо оказавшись по другим причинам вне должностных кабинетов, решили заняться поисками алиби. Я не раз повторял себе, что у меня нет никаких личных причин предвзято относиться к ельцинскому десятилетию, к так называемой эпохе "реформ". Новая "демократическая" власть России достаточно корректно повела себя по отношению к генералам бывшей советской эпохи. Уволенные со службы, они получали сносную по российским меркам пенсию, колебавшуюся в зависимости от курса рубля от 100 до 200 долларов в разное время. По всей стране зарплаты не платили по нескольку месяцев кряду, пенсии задерживались аж на полгода и больше, что вынуждало стариков перекрывать мосты или ложиться на рельсы железнодорожных магистралей, а нам, генералам, пенсии платили исправно, как бы давая понять: "Сидите спокойно дома, смотрите телевизор вкушайте пропагандистскую баланду от казенных комментаторов!"
Я вовсе не собирался возвращаться на государственную службу, с меня вполне хватало профессорско-преподавательской работы и моих журналистских занятий, с 1991 г. не входил ни в какую политическую партию или организацию, так что моя критика не могла расцениваться как попытка опять вскочить на подножку бюрократической машины.
Во всех своих делах теперь я руководствовался только одним: как бы мне помочь людям сохранить здравый смысл в оценке происходящих кругом событий, а тем самым пособить и стране преодолеть смертельно опасное тряское болото, в которое ее затащили люди, называвшие себя "реформаторами". Некоторые из них действовали по злому умыслу, а другие - не ведали, что творили. Для меня критерий всех теоретических: умствований и практических дел был и остается один: полезно ли это русскому народу и выгодно ли российскому государству. Ведь государство - это наш единственный общий Ноев ковчег, от крепости и безопасности которого зависят жизнь и судьба каждого его обитателя и всех вместе взятых.