Когда мне говорят, не было дружбы, да то была великая дружба, по которой мы еще плакать будем. Мы еще настонемся от таких выступлений, так сказать, сумбура, до, когда мы друг на друга, как говорится, палки берем. Не так далеко. Это здесь сумбур выступления, а там уже, как говорится, будут желающие палки взять. А первые кинжалы идут тяжело, а потом режем друг друга и остановиться невозможно.
И надо ведь понять вот этот исторический аспект, что не удержались бы в этом Богом проклятом мире, ни одно отдельно, ни Татарстан, на Башкортостан, ни Адыгея, ни Черкесия, ну никто не удержался, если бы не вот это цементирующее начало. Все бы рухнуло.
Я хорошо помню послевоенное время, когда русскими хотели многие стать. Меняли фамилии, меняли паспорта, хотелось стать русскими, хотелось быть причастными к той победе. Сталин сказал: я пью за великий русский народ. Он сказал это, ибо жертву больше всего все-таки принесли русские в той войне. Все приносили, но численно больше всего принесли русские. Их больше всего сожгли.
Ведь можно было дойти до границы и остановиться, и не идти туда, не освобождать других. Спасайтесь, ребята, кто как хочет. После того, когда нас, русских, обвиняли, что это вы нас привели к нищенству, помните, кричали все, и армяне, и грузины, и азербайджанцы, кричали все, что это мы, русские, их привели к этой нищете, и украинцы иногда покрикивали, которые ближе всего к нам, как говорится, по корням. А сегодня напробовались.
Можете не сомневаться, еще вот так немножко времени, и начнут кричать: где ты, русский, приди, русский, приди, спаси! А я хочу, некоторые встречи, когда краем руководишь, встреч много, я сказал: нет, братцы, надо нам, русским, выносить уроки, ходить ли нам или, может быть, вот наш дом и наша крепость — в таком случае. Но праведно ли это было? Ведь это наши отцы выхватывали из топок Освенцима, Майданека евреев, поляков и не задавали вопрос: а для чего вы это делали?
Это сегодня русских можно поставить в такое положение и о русских вот так вот смело, как мой предшественник, говорить, и говорить о том, что мы шовинисты. Да если бы мы шовинисты были, можно было бы тебе вот тут вот так говорить? (Аплодисменты.) Ну если мы русские — шовинисты?
Выгнали русских со всех территорий, из Закавказья, Казахстана, Средней Азии, Прибалтики. Посмотрите, что с русскими. Они же жили семьями. Не они же систему старую выдумывали. Она была, ехали бы, направляли на работу, они там работали, крышу наживали. Мы же годами наживаем, а потом бежать. Никто не компенсирует. Кто-нибудь крикнул из ООН, из прав человека, носителей даже, даже с российского руководства: а что это делается с русскими? На каком основании геноцид вершите над русскими, которых гонят всех в шею, как говорится. Никто не произнес.
Кстати, самим за себя кричать неудобно, но из наших, так называемых малых народов мало кто крикнул: братцы, а что так мы к русским? За что? Есть вообще человеческие ценности, есть и права человека и так далее. Раз уже так зашло, как говорится, с сердечной болью, то об этом не говорить нельзя. Как только заходит о чем-то русском разговор, сразу разговор о шовинизме. Ладно, то есть за пределами знали.
Давайте у себя дома разберемся. Где же он этот шовинизм? Я задаю вопрос, вот что это. Последнее правительство России возьмите, их уже сколько там менялось, вы русских много там видели? Если это русские шовинисты, они бы согласились, чтобы все ребята еврейского происхождения руководили Россией. Давайте же правду говорить открыто, оно же имеет место (аплодисменты), никуда же не денешься. Где же он этот русский шовинизм. А ну, татары, башкиры, дайте ответ на этот вопрос, где русский шовинизм в этой ситуации?
Посмотрите финансовые структуры. Где русские? У кого из русских финансы сегодня? Где они? Кого-нибудь назовите русских по роду и племени, не по паспорту. Опять ребята еврейского происхождения в основе находятся. Вот Владимир Вольфович правильно здесь анализ сделал, я не согласен с синтезом его о том, что можно обойтись без национальностей. Америку заселяли пираты, там можно обойтись без национальностей. А мы, и русские, и татары, и адыги, и черкесы, мы имеем свои могилы предков. Нет той силы, которая перескочит через эти могилы, заставит нас забыть, что предки наши были татарами, русскими или адыгами. Нет той силы. Надо от реального отталкиваться. Может быть, в информатике, ведь все это власть — кадры, финансы и информатика — это власть. Все остальное — иллюзия власти. Может, там русских в руководстве много? Где он этот шовинизм русский, найдите, покажите мне на него.
А что же название страны «Россия». Хорошо, что не на идиш ведем это совещание. И дело не в еврейской нации, братцы, еще раз хочу акцентировать. Еврей — это нация. А сионизм — это политика. Точно так, как немец — нация, а фашизм — это политика. Навоевавшись с немцами, русские хорошо разобрались, где немец, где фашист. А вот тут им еще надо разобраться, где еврей-труженик, а где сионист, грязный политик, прорвавшийся к власти и взбудораживший все народы России, поставивший на дыбы, на дыбы Россию. В этом еще предстоит разобраться и дать ответ.
Когда говорят, что русские неспособны, так сказать, финансы захватить или там пробиться, нефть, газ захватить не способны русские. Да все было проще. В старой еще системе, прорвавшись в управление, что же, я руководил в старой системе, я видел эту национальную политику. В крае только вакансия, мне из политбюро звоночек: Николай Игнатович, у вас вакансия, она не номенклатура ЦК была. У вас вакансия, мы вам рекомендуем вот этого вашего, хороший парень ваш. Я куда не посмотрю, опять не русский. Опять не русский. И процесс шел. В 1991 году, это в час «икс», как говорится, команда была дана, все начались события. Кульминация. А процесс он шел, как говорится, из глубины веков.
Мы-то по наивности, русские, не полагали, что такое вообще может происходить. Но только помните, не я политику сионизма придумал и не Владимир Вольфович. Вот он Джон Рид, а вот он Комитет-300 — Джон Холеман, разведчик английский, недавно о нем говорил. Он о мировом сионистском правительстве пишет. А что тут говорить? Бьют глобализаторов, бьют сионистов. Это ведь мировое сионистское правительство политику вершит…
Не мы, русские, будем бить евреев. Мы, русские, спасать будем евреев. Поверьте, это будет опять нашей исторической задачей. Бить будут испанцы, португальцы, немцы те же, которые уже не раз били. И не надо нас, русских, упрекать в шовинизме.
Я закон почитал. Ребята, он просто вроде того, что жив еще курилка, простое напоминание, что еще есть русский, и я бы вот тут и коллегу своего передо мной… да воздал русским, что хоть маленькое такое решение принять. Если политика дальше экономическая будет вершиться, политика цен на энергоносители, где нас пытаются бросить в мировую купель, а Россия — суровая, холодная, засушливая страна. И наши черноземы красивы, но толку, если влаги, воронежский чернозем на выставке, а влаги выпадает 370–420 миллиметров. А в Париже 1000 миллиметров. А на каждую тонну зерна, свеклы надо определенное количество влаги.
Поэтому все это любование черноземом, а так наше, мы не можем на экономической купели, а нас кидают и говорят: конкурируйте. Россия в 1996 году 13 центнеров зерновых получила, «Семерка» в среднем 68,6 центнера, и говорят: а затраты одинаковые, паши земли, семена, удобрения, горючее, трактора, машины на мировом рынке. И говорят: окопайся. Да это же геноцид всех российских народов, и татар, и русских, и адыгов, и всех вместе. Закон простецкий. Мы будем благодарны всем лишь бы для краткости, малым народам России, нашим братьям. Можете усилить статью нашей русской ответственности за судьбу каждого народа, проживающего на территории России. Мы эту миссию, этот тяжкий крест пронесем, но не бросайте, братцы, не плюйте в колодец, пригодится воды напиться, на Страшном суде еще будет разборка, в аду будут кипеть те, кто нас, русских, поместил в то состояние, в каком мы сегодня, к сожалению, в своей собственной стране находимся. Спасибо. (Аплодисменты.)