Согласно опросам общественного мнения, цели американского общества таковы (по убывающей доле интереса):

— предотвращение распространения ядерного оружия (85 %);

— предотвращение распространения наркотиков в США (83 %);

— защита рабочих мест американских рабочих (78 %);

— борьба с международным терроризмом (77 %);

— обеспечение поступления в США необходимого объема энергии (70 %);

— борьба с голодом в мире (65 %);

— поддержание военного превосходства (60 %);

— контроль над незаконной иммиграцией (55 %);

— решение экологических проблем (54 %);

— уменьшение торгового дефицита США (52 %);

— укрепление ООН (47 %);

— обеспечение гражданских прав в других странах (40 %);

— расширение зоны рыночной экономики (35 %);

— поддержание жертв агрессии (33 %);

— реализация демократических форм правления в других странах (29 %);

— улучшение условий жизни в менее развитых странах (28 %).

Не видно особой решимости увеличивать значительно военные расходы (30 % за увеличение военных расходов, 28 % за сокращение, 38 % за поддержание на современном уровне) [734]

Есть и косвенные доказательства утраты «вкуса к самоутверждению». Отметим, что из 300 субботних утренних радиообращений президента Клинтона лишь 35 (менее 12 %) были посвящены проблемам внешней политики. Особенно заметен был слабый интерес к внешней сфере в ежегодных Посланиях о положении в стране [735] . Президент Буш-мл. немало говорил о терроризме, об Антитеррористической коалиции, но предпочитал не детализировать эту тему.

Указанные сложности порождают сомнения в релевантности гегемонии, в ее оправданности в большом историческом контексте. Какова альтернатива? Исторически гегемония чаще всего сменялась «концертом держав» — балансом нескольких центров силы. В среднесрочной и даже краткосрочной перспективе наиболее многообещающим и реалистичным решением был бы возврат к системе традиционного баланса сил под эгидой глобального концерта великих держав, предусматривающий регулярные консультации на высоком уровне, с коллективными действиями по реализации политических решений. «В этом можно обнаружить черты «элитизма» или (что еще хуже) высокомерия великих держав. Возможно, это так. Но альтернатива — посмотрите только на десятилетний югославский кризис — кажется еще хуже» [736] . Идея Франклина Делано Рузвельта о «постоянно действующей системе общей безопасности» в свободно торгующем внутри себя мире может оказаться наиболее реалистичным предсказанием для XXI века.

Ч. Капчен приходит к выводу, что «увядание однополярности произойдет ввиду двух причин: региональной амальгамы в Европе и ослабления интернационализма в Соединенных Штатах» [737] . Проблема с Америкой в том, что она никогда не была «игроком команды», равным другим членам коалиции. Она всегда была либо в стороне, либо на вершине. Этот устойчивый стереотип явственно проявит себя в мире будущего. Американские исследователи Дж. Чейз и Н. Ризопулос уже сейчас приходят к выводу, что «на границе тысячелетия существует явственная возможность создания системы глобального баланса, который более адекватно приспособлен для мирного сдерживания двойного удара сил фрагментации и глобализации, которые подрывают стабильность мира, сложившегося после окончания холодной войны» [738] . 54 % американцев считают глобализацию позитивным явлением для США, но уже 20 % видят в ней угрозу стране [739] .

Смятение многих наблюдателей можно понять — спустя более десятилетия после окончания холодной войны природа нового мира еще не определилась окончательно. Для успеха блокирования пути других претендентов на политический Олимп необходимы мощь и национальная воля. Современный лидер — США — наделен огромной мощью. С окончанием холодной войны Соединенные Штаты остаются и долго будут оставаться доминирующей державой, настолько мощной, что, по мнению американского исследователя Р. Гилпина, «они более не нуждаются в глобальных союзах». Что же касается второго компонента — национальной воли, то представляются убедительными признаки ослабления такой воли.

Глава 15
БИПОЛЯРНЫЙ МИР

«Соединенным Штатам придется выступить против мирового общественного мнения, которое значительно изменилось со времен «холодной войны» [740] .

Доклад «Контуры мирового будущего», декабрь 2004 г.

Количество выпускников высших учебных заведений по инженерно-техническим специальностям в США достигло пика в 1985 году и с тех пор сократилось на 20 процентов. Доля студентов, желающих специализироваться в инженерно-технических дисциплинах, поставила страну на предпоследнее место среди развитых стран мира. Количество дипломированных инженеров, выпускаемых учебными заведениями Китая, превосходит их число в США в три раза. К тому же всеобщая обеспокоенность безопасностью жизни в США, возникшая в результате террористической атаки 11 сентября, затрудняет привлечение иностранных студентов в американские вузы, а в некоторых случаях служит и причиной отказа иностранным специалистам в разрешении работать в американских компаниях. В этой ситуации университеты других стран, где не возникает подобных затруднений с получением визы, пытаются использовать открывшиеся возможности и переманить студентов.

Объем частных инвестиций в исследования и научные разработки (составляющий 60 % всех инвестиций, выделяемых в США на эти цели), хотя и возрос в текущем году, находился на низком уровне все предыдущие три года. Более того, ведущие транснациональные корпорации создают свои собственные исследовательские центры за пределами США.

Исторический опыт. Представляется, что в будущем государства и граждане будут встречать опасности прежде всего внутреннего характера: этнические войны, терроризм, наркотики, гангстеризм — проблемы скорее для полиции, чем для армии. Это новая постановка вопроса для государств, долгие годы пребывавших в условиях холодной войны с ее ярко выраженной внешней угрозой. Решать чужие проблемы, вмешиваться в конфликты соседней страны, сколь бы дружественной она ни была, будет все более дискомфортно, для американцев в первую очередь. Это и подтолкнет реализацию многополярности. Что говорит нам опыт нового времени?