Европейский новый мир и Япония. Среди двух главных бастионов Запада быстрее других падает демографическая значимость Европы. Европейский плавильный тигель перестал работать вопреки пышной фразеологии слепых поклонников западноевропейской интеграции в Западной Европе — второй основе Запада. Даже суверенные государства с тысячелетней историей подверглись сокрушительному удару — из двадцати наций мира, имеющих самый низкий уровень рождаемости в мире, восемнадцать находятся в Европе. В 2000 г. европейское население составило 728 млн. человек. Согласно прогнозам, между 2000 и 2050 годами население Европы сократится минимум на одну шестую часть; к 2050 г. европейское население максимально составит 600 млн. человек, а, скорее всего, опустится до отметки в 556 млн. человек [315] . Ныне только одна из пятидесяти североатлантических наций — мусульманская Албания — продолжает демографический подъем, обеспечивающий ее выживание. К 2050 г. Европа потеряет население, равное численности жителей современной Германии, Нидерландов, Бельгии, Швеции, Дании и Норвегии вместе взятых. В Германии (уровень рождаемости которой равняется 1,3 ребенка на семью), к 2050 г. исчезнут 23 млн. немцев и современное население в 82 млн. человек опустится до уровня в 59 млн. (при этом треть населения будет старше 65 лет). К 2100 г. население Германии низойдет до 38,5 млн. (сокращение на 53 процента). В Италии (уровень рождаемости 1,2 ребенка на семью) население к 2050 г. составит 41 млн. человек; население Испании (1,07 ребенка на семью) сократится на четверть.
Важны макропоказатели. При сохранении современных демографических процессов население Европы к концу XXI века составит треть нынешнего — 207 млн. человек. Европа пошла навстречу своей судьбе, возможно, бессознательно — если говорить об отдельных людях, но сознательно коллективной волей народов. Многие прогнозы звучат уже как реквием: это «статистика исчезающей расы… Колыбель западной цивилизации становится ее могилой» [316] .
Но еще более отчетливо обнажается демографическая судьба Японии. Пожалуй, наиболее сложным станет положение Японии. В Японии численность населения старше 60 лет составляла в 1950 г. только 8 млн. человек; к 1990 г. их численность удвоилась, а к 2025 г. удвоится еще раз. Работающее же население Японии сократится на 10 млн. человек. К 2015 г. один из четырех японцев будет старше 65 лет. Уже к 2010 г. на каждого пенсионера в Японии будет приходиться 2,5 работающих. Это приведет к сокращению жизненного уровня японцев на 18 процентов. Япония всегда отличалась высоким уровнем сбережений, но пенсионеры не откладывают денег — снижение уровня сбережений на 15 процентов практически неизбежно. Поддержание пенсионных фондов обойдется японской казне в 5-процентный бюджетный дефицит. Уменьшение численности рабочей силы и рост заработной платы приведет к переносу рабочих мест за границу, что неизбежно сократит традиционный положительный баланс японской торговли — с 130 млрд. дол. в рекордном 1993 г. до уровня дефицита. Понижение уровня жизни пенсионеров потребует увеличения дешевого импорта.
Население Японии сократится до 104 млн. в 2050 г. Японская исследовательница Мицуко Симомура признает, что «если не будут созданы общественные условия, где женщина чувствует комфорт, растя детей, Япония будет уничтожена за 50 или 100 лет» [317] . При этом население Японии буквально катастрофически стареет. Сокращение рождаемости и увеличение продолжительности жизни привели к удвоению численности граждан старше 60 лет между 1950 и 1990 гг. — с 8 млн. до 16 млн. Эта численность более чем удвоится еще раз к 2025 г. За то же время численность работоспособного населения сократится на 10 млн. человек. При экстраполяции существующих процессов на будущее население Японии сократится до 500 человек в 3000 г. и до одного человека в 3500 г.
Объективный фактор: демография. Все в мире меняется, но не все меняется стремительно. Американская нация меняется из-за растущего наплыва иммигрантов и их специфического характера. Этот наплыв в середине 1960-х гг. составлял 300 тыс. человек ежегодно. В начале 1970-х гг. цифра иммигрантов выросла до 400 тыс. ежегодно, а в начале 1980-х гг. достигла 600 тыс. В 1990-е годы произошел примечательный скачок — до миллиона человек в год (речь идет только о легальных иммигрантах. За десятилетие 1990-х годов население США увеличилось за счет иммиграции на более чем 9 млн. человек. Если в 1960 г. доля рожденных за пределами США граждан составляла относительно незначительные 5,4 процента, то к 2004 г. эта доля увеличилась до гораздо более весомых 11,5 процентов [318] .
Раньше большинство иммигрантов прибывало из европейских государств, имеющих сходную с американской культуру. Те иммигранты были готовы заплатить немалую «цену» за приобщение к американскому обществу — они хотели быть американцами. Они прибывали из разных стран — ни одна страна и ни один язык не были преобладающими среди иммигрантского потока. Они расселялись по всей широте огромной страны, не составляя заведомое большинство ни к одном крупном городе, ни в одном отдельно взятом штате. Те из них, кто не сумел приспособиться к американской реальности, возвращались в свои страны. Новая волна иммиграции в США отличается не только массовостью и своего рода неукротимостью, но и местом происхождения. На этот раз в своем большинстве иммигранты прибывают из Латинской Америки и Азии.
В отличие от прежних волн иммиграции, данная вовсе не гарантирует, что второе и третье поколение сольются в «плавильном тигле» — столь различны культуры новоприбывших. «Многие новоприбывшие американцы теперь (2006 г. — А.У.) не уверены в достоинствах главенствующей культуры и, вместо приобщения к единому руслу, предпочитают доктрину многообразия и равной ценности всех культур в Америке» [319] . Теперь иммигранты, замечает М. Уотерс, «не входят в индифферентную монолитаую культуру, но скорее вливаются в сознательно плюралистическое общество, в котором существует множество субкультур, расовых и культурных идентичностей» [320] .