Немцы попытались удержать Болгарию. ОКБ послало в Болгарию 88 танков «PzKw IV» и пятьдесят штурмовых орудий, считая болгар самыми надежными из своих балканских союзников. Для выяснения обстановки Гудериан связывался напрямую с ответственным за военную подготовку болгар полковником фон Юнгефельдтом. Тот считал ситуацию для Германии практически безнадежной. Тогда Гудериан отослал эту военную технику в Белград, стоящим там войскам СС — 4-й танковой дивизии, теперь единственной германской мобильной части на Балканах.
26 августа 1944 года болгарское правительство уведомило Москву о своем «полном нейтралитете», о том, что любые германские войска, если они перейдут границу из Румынии, будут интернированы. 27 августа болгарские войска начали эвакуировать Фракию, а группа германских армий Вейхса начала свой долгий поход на север.
6 сентября 1944 года советское посольство в Софии было уведомлено, что Болгария прерывает дипломатические отношения с Германией. Партизаны внутри Болгарии создали Армию народного освобождения. 8 сентября фронт Толбухина пересек границу Болгарии. Хлеб и соль были преувеличением, но музыка и цветы ждали 3-й Украинский фронт по обе стороны дороги. Отечественный фронт завладел властью в стране, и советские войска получили от Толбухина приказ прекратить военные операции. 17 сентября болгарская армия предоставила себя под советское командование.
57-я армия двинулась на болгарско-югославскую границу. Но давала знать силу определенная усталость — фронт прошел более 600 километров, и только болгарский участок пути был мирным. Ставка приказывала сосредоточиться на ударе по Белграду и на освобождении восточных областей Югославии. Время: 9-е октября 1944 года. Первый километр югославской территории был освобожден в начале сентября. 6-я танковая армия форсировала Дунай и закрепилась в районе югославского городка Кладово. 21 сентября командующий югославскими партизанскими силами Тито вместе с представителем югославского штаба Милутиновичем (и собакой Тито «Тигром») прибыли на советском военном самолете в Румынию. В штабе Толбухина Тито вручили орден Суворова I степени — и он вылетел в Москву.
Здесь обе стороны договорились, что Советская Армия войдет на территорию Югославии и окажет помощь армии Тито. Сталин спрашивал, что будет делать Тито, если в его расположении высадятся англичане? Тито просто отвечал, что это невозможно. Сталин требовал несколько более детализированного ответа. В конце сентября 1944 года первая воинская часть Советской Армии — 75-й корпус генерала Акименко — вошла в Югославию.
30 сентября корабли Дунайской флотилии Горшкова пристали к первому югославскому причалу. 7 сентября пятистам югославским партизанам была предоставлена возможность получить обучение в качестве танкистов. 1600 грузовиков везли югославам припасы. 8 октября мар-шал Толбухин приказал болгарской армии начать наступление на Ниш в координации с 13-м корпусом Югославской национально-освободительной армии. Части 2-го Украинского фронта Малиновского выступили на правом фланге — уже через несколько дней его войска были севернее Белграда, а Толбухин подходил с юга. Между 14 и 20 октября
Белград был освобожден, а германские войска вокруг города и в нем самом были разбиты. Славянское братство сработало. Битва за Белград стоила немцам 15 тысяч убитыми и 9 тысяч пленными. 22 октября тела советских воинов и погибших югославов пронесли по опустевшим улицам югославской столицы. Маршал Тито принял парад югославской армии. После парада советские танки сразу же пошли к временным мостам через Дунай — к Воеводине. Одновременно атакам подверглись Дебрецен и Ужгород. Все четыре Украинских фронта подошли к подлинному «мягкому подбрюшью» Германии. Некоторые осложнения были у командующего 4-м Украинским фронтом Петрова, которого Фриснер задержал в Карпатских горах.
Хорти не зря был предельно любезен с Гудерианом. Венгерская делегация прибыла в Москву 1 октября 1944 года и подписала соглашение о перемирии с замначальника Генерального штаба Антоновым. Хорти одобрил подписанное в Москве соглашение, но его не одобрили немцы, и дивизии СС поддержали переход власти к прогермански настроенному Ференцу Салаши. Сорок «тигров» прошли угрожающе по Будапешту, сын Хорти был захвачен людьми Скорцени. Эйхману была поручена реализация «окончательного решения» еврейского вопроса в Венгрии. Германские военные превращали Будапешт в основной пункт своей обороны с юга. Некоторое время Красная Армия ожидала переход на советскую сторону как минимум двух венгерских армий, и только 24 октября 1944 поступил приказ обращаться с венгерскими военными как и с немцами.
Сталин спешил, он требовал от Малиновского взять Будапешт буквально в считаные часы («неважно, чего это будет вам стоить»), что было по причине германских военных усилий практически невозможно. Малиновский просил пять дней и подкреплений. Сталин соглашался только на «завтра» и говорил об исключительно важных политических мотивах такой спешки. 7-я гвардейская армия сделала невозможное, она форсировала Тиссу и создала значительный плацдарм на западном берегу реки. Но на пути 46-й Советской Армии встали четыре немецкие танковые дивизии. Лишь 4 ноября 4-й гвардейский механизированный корпус достиг восточных и южных пригородов Будапешта, пехота отставала, и шансы войти в город на гусеницах таяли на глазах. Второй штурм Будапешта начался 11 ноября и длился 16 дней. Как рассуждает англичанин Эриксон, «предсказание Малиновского оказалось верным. Сталин получил свои пять дней, но потерял пять месяцев».
Ленд-лиз и прочие экономические рычаги
Когда советские войска подходили к Висле, а американские — к восточной границе Франции, Рузвельт предложил Сталину еще одну встречу на высшем уровне: ситуация требует «дальнейших стратегических решений». Встреча поможет ему и в ходе предвыборной борьбы. Восстановить «дух Тегерана» в период выработки общих подходов к осво-
бождаемым народам — вот чего хотел Рузвельт. Складывается впечатление, что он вступил в стартовую полосу создания послевоенного мира. На конференциях в Думбартон-Оксе и Бреттон-Вудсе наметились основные черты этого мира. Чисто военными рычагами контролировать мир было уже невозможно. Шести процентам мирового населения трудно диктовать свои условия остальным девяноста четырем. Но картина менялась, если перейти в экономическую сферу. Доля США в мировом валовом продукте приближалась к пятидесяти процентам, и именно эта колоссальная экономическая мощь должна была обеспечить Америке преобладающие позиции.
Напомним, что и в соглашениях по ленд-лизу, заключенных Соединенными Штатами с другими странами, имелась специальная оговорка, предполагавшая «уничтожение всех форм дискриминационной практики в международной торговле». Оговаривалось также понижение таможенных барьеров. Государственный департамент в отношении Британской империи выработал «предложения по расширению мировой торговли и занятости». Англичане, естественно, видели в американских действиях стремление после окончания войны закрепиться в Латинской Америке и в важных регионах Азии, подчиняя при этом Британское Содружество наций.
Как пишет американский историк Г. Колко, «если отбросить риторику, удобные ссылки на необходимость «открытых дверей» в международной экономике означали американское экономическое превосходство, часто монопольный контроль над многими из критически важных сырьевых материалов, на владении которыми основывается современная промышленная мощь. Соперничество между Соединенными Штатами и Британией из-за нефти и по поводу послевоенных мировых экономических структур ускорило неизбежное ослабление Британии во время войны и создало вакуум в мировой мощи, который американцы быстро и с удовлетворением заполняли на Ближнем Востоке и в Латинской Америке. Новая роль не была ни спонтанной, ни случайной; она была принята с энергией и желанием, что англичане восприняли как американский эквивалент тех самых сфер влияния и блоков, в создании которых Вашингтон обвинял Англию. Уничтожение британской мощи в огромных районах мира, вхождение в эти районы Америки несло с собой огромную политическую и глобальную ответственность, что неизбежно для тех, кто желает завладеть доходами в мировых масштабах, и это новое бремя было в такой же степени побочным продуктом американского стремления к мировой экономической экспансии, в какой оно было ответом на подъем левых сил повсюду и, в меньшей степени, на рост русской мощи. Именно этот круг экономических и политических целей, избранных Соединенными Штатами в конце Второй мировой войны, противопоставил их Советскому Союзу, подъему левых сил и Британии как партнеру-сопернику по защите мирового капитализма».