– Товарищ полковник... – протягивает Согрину наушники.

Тот, наконец-то, отдаёт бинокль Сохно, а сам прикладывает к уху наушник.

– «Волга», я «Рапсодия»... Как слышишь?

– Я «Волга»! Спасибо Толику! С меня коньяк. Взрывы слышал. Как с того света...

– Мы тоже... Где сейчас Азиз?

– Если маленький джамаат его, он залёг, не доходя до пещеры... Наблюдает... Смотрю в бинокль... Вот он, должно быть... Встал во весь рост... Стреляет... Бросает в нас автомат... Расстроился, бедняжка! Всё... Уходит... Сейчас поползёт дальше... Скатертью ему дорога... Лишь бы до тупика дошёл... Там ему только и останется, что сдаться...

Майор Сохно трогает полковника за плечо. Согрин оборачивается. Сохно протягивает бинокль.

– Ещё группа идёт. Из лагеря. Сбоку подбирается...

– «Волга»! К тебе сбоку из лагеря подходит какая-то группа...

– Это «Кречет»... Его там сменили... В группе «Кречета» ПНВ. Они первыми в пещеру пойдут...

– Добро. Я буду подпирать со своей стороны, чтобы перекрыть пути отхода.

– Действуй, Игорь Алексеич... Как с картой?

– Сейчас Кордебалет перенесёт обозначения на твой экземпляр. Выедет к тебе навстречу с двумя солдатами. Встречай. И поторопись. Пурга приближается. У нас наверху уже ветер вовсю гуляет.

– До встречи. Я перестраиваюсь на другую волну. Надо доложить обстановку.

Полковник отдаёт радисту наушники, смотрит на майора Афанасьева. Тот дышит на пальцы и снова начинает работать цветными карандашами.

– Шурик! Долго ещё?

– Минут пятнадцать... Успеваю?

– Как раз укладываешься... Даже пять минут имеешь в запасе.

Сохно устаёт лежать на снегу. Встаёт во весь рост, расправляет тяжёлые плечи.

– Командир... Надо бы осмотреть... – кивает вниз, где распластаны на снегу боевики, угодившие в засаду. – Документы и прочее... Снегом завалит, не откопаешь...

Согрин согласен.

– Действуй.

Майор с места как стоял, так и прыгнул на склон. Опять играет, с горки скатывается «на пятой точке».

– Прикройте его на случай... – командует полковник солдатам.

Те поворачивают стволы в сторону гряды, откуда джамаат появился. Если есть тропа, значит, по ней иногда ходят. Время, конечно, для прогулок неурочное. Но если сам себя беречь не будешь, то и бог тебя не сбережёт.

Полковник наблюдает за действиями майора. Он замечает сверху опасность, поднимает оружие, но Сохно сам осторожен и видит всё, что творится вокруг, так же хорошо, как то, что происходит прямо под его носом. Раненый боевик, сдерживая дыхание, чтобы себя не выдать, на колено приподнимается и автомат, отлетевший при падении в сторону, подтягивает. Майор, только чуть-чуть полуобернувшись, делает скачок и быстрым движением бьёт ножом в горло, хотя только что ножа в его руке не было. И тут же обыскивает. Что-то вытаскивает из кармана, морщится и бьёт уже мёртвого ногой в лицо.

Сохно возвращается с целой стопкой документов и бумажников. И небольшой целлофановый мешочек несёт. Бросает всё это на снег. Полковник смотрит на мешочек, и брезгливо отодвигает в сторону, начинает рассматривать документы.

– Что там у него? – спрашивает младший сержант Басов, которому не видно мешочек из-за плеча полковника. Радисту просто любопытно, за что майор ударил ногой мёртвого.

– Золотые коронки. Зубы пленным вырывал... И кольца... Обручальные и женские, с камнями... В крови... С пальцами отрубал... И даже помыть не потрудился... Коллекционер... Все наёмники... Ни одного чеченца. Арабы и один негр.

– Негра я снял, – говорит сержант Волков.

– А я коллекционера, – в тон ему отвечает Басов.

– Ранил, – уточняет Сохно.

– Ранил, – радист согласен. – Да разве разберёшь, кто ранен, кто убит... Вы, товарищ майор, тоже не сразу поняли, что он ранен.

Сохно ничего не отвечает младшему сержанту, садится на камень, и начинает подтачивать нож маленьким оселком. Майор любит холодное оружие больше огнестрельного. И ножи коллекционирует уже много лет.

Согрин, просмотрев документы, убирает их в сумку-планшетку. Туда же складывает бумажники. Сумка раздувается. Полковник не убирает её, потому что Кордебалет как раз заканчивает работать с картой и сворачивает большой лист в стандартное положение для планшета.

– Готовь свою команду, – велит полковник Шурику.

Тот кивком поднимает двух десантников, с которыми работал в пещерах.

3

Планёрка прерывается телефонным звонком. Доктор смотрит на номер, что высветил определитель.

– Не знаю, кто...

– Ответь, – распоряжается Александр.

Доктор снимает трубку:

– Да... А что вас интересует? К нам? По какому поводу? Не знаю... Не знаю... Нет, у нас таких гостей не было. Я же говорю вам, к нам никто не приезжал. Поищите их в ближайшем публичном доме... Может быть, их принимают за клиентов, может быть, они сами принимают клиентов... Я не хамлю. Просто вы мешаете мне работать. Я же говорю, здесь таких не было. Всё. До свидания...

Все смотрят на Доктора.

– Назвался дежурным по отделению милиции. Говорит, что к нам утром выехали их сотрудники. Хотел с ними поговорить. А выехали эти сотрудники, чтобы поговорить с нами по поводу нашего криминального соседа гражданина Басаргина...

Тобако тем временем уже проверяет звонок через ноутбук, где сохранены все служебные программы бюро. Компьютер выдал ответ сразу.

– Ты правильно послал своего абонента... Это номер бара «Три каштана» – и расположен он совсем в другом конце города. По крайней мере дежурный по отделению не побежит туда съесть пару бутербродов в свободную минутку.

– Значит, «гоблинов» уже ищут... – говорит Пулат в лёгкой мечтательной задумчивости. – Как люди культурные, мы не можем позволить себе такое хамское отношение пусть даже к посторонним туманным личностям. Я предлагаю проехать в бар и полюбопытствовать, кто таковы эти любители наводить справки по телефону... При личном общении нам, возможно, удастся наладить более тесный контакт, к удовольствию сторон.

– Это ничего не даст... – Тобако оценивает ситуацию по-своему. – Только последний дурак будет звонить с номера, по которому его могут вычислить. Давайте проверим...

Он с городского телефона набирает номер, который только что высвечивал определитель. Включает спикерфон, чтобы разговор был слышен всем.

– «Три каштана»... Слушаю вас... – отвечает с пионерским задором звонкий мужской голос.

– Извините, – Тобако старается быть вежливым, почти как Пулат, – нам только что звонили с вашего номера. Вы не могли бы ещё раз подозвать этого человека?