Америка, по известному выражению Честертона, является «нацией с душой церкви»30. Соответственно, для внешней политики США вопрос о характере политического режима в иностранном государстве всегда имел гораздо большее значение, чем для «секуляризованных» стран Западной Европы. Сама американская Война за независимость позиционировала себя как революцию. Как и случившаяся вскоре Французская революция, она оперировала идеологическими, а не только геополитическими понятиями. Английский король Георг III был для восставших колонистов не просто супостатом, а идеологическим противником, «тираном». Индекс свободы, ежегодно публикуемый американской неправительственной организацией «Freedom House», а также многие другие рейтинги государств по различным аспектам их демократического развития являются серьезным ориентиром для американского политического класса, своего рода определителем «свой – чужой». Американцы убеждены, что их безопасность и процветание непосредственно зависят от того, насколько широко либеральные и демократические ценности распространятся в мире, насколько глубоко они укоренятся в «проблемных» с точки зрения внешней политики США странах.
К середине 1950-х годов в общество стран Запада были включены бывшие противники США и Великобритании во Второй мировой войне: Западная Германия и Италия в Европе, Япония в Азии31. Интеграция бывших противников осуществлялась в условиях их военной оккупации (многосторонней в случае Западной Германии, англо-американской в Италии, американской в Японии), демократизации «сверху» и «извне» их политических систем, реформы экономических отношений, перевоспитания элит и всесторонней (и добровольной) вестернизации обществ. В военно-политическом отношении бывшие противники включались в систему американских союзов (НАТО и японо-американский Договор безопасности) в качестве младших партнеров США, их вооруженные силы жестко ограничивались и ставились под американский и международный контроль. Надо, однако, особо подчеркнуть, что успех интеграции ФРГ, Италии и Японии был обеспечен тем, что основы либерализма в политической системе этих стран были заложены в XIX – первой половине XX в. Нацизм, фашизм и ультрамилитаризм были в этом смысле сравнительно кратковременными аберрациями.
Политика западной интеграции была сознательным выбором политической элиты ФРГ во главе с первым канцлером «боннской республики» Конрадом Аденауэром. Урок, который он и правящий класс страны в целом извлекли из опыта двух мировых войн и межвоенного периода, заключался в том, что ради целей выживания, восстановления и последующего развития Германия должна была отказаться от особых немецких национальных интересов, от традиционного представления о себе как о центральной стране в Европе и связанной с этим «политики маятника» между Востоком и Западом и однозначно и безусловно выбрать западный вектор интеграции – т. е. присоединения к победителям в качестве их младшего союзника и лояльного партнера. Успех политики «западной интеграции» определялся ожесточенностью противостояния на немецкой земле, расколом страны и нации, фактически не оставлявшими места для какой-либо нейтралистской позиции и политики балансирования между полюсами. Западная Германия «ушла на Запад», потому что в условиях «холодной войны» она была лишена шанса на объединение. В то же время К. Аденауэр был носителем старой либеральной традиции в германской политической культуре, которая с разгромом нацизма получила возможность реализовать свой проект создания демократической Германии.
В Италии и Японии, которые, в отличие от Германии, не были разделены на зоны влияния между победителями в войне, важнейшим побудительным мотивом западной ориентации стало стремление правящих элит этих стран гарантированно исключить приход к власти местных коммунистических партий и их союзников с последующим включением в орбиту советского влияния. В этой связи огромную роль сыграл наглядный пример стран Восточной Европы, материкового Китая и Северной Кореи. При всех особенностях и различиях итальянской и японской политических культур лидеры христианских демократов Италии и либеральных демократов Японии стремились к укреплению в своих странах конституционных начал, верховенства закона и в конечном счете демократии.
Итак, логика «внешнего» геополитического противостояния и стремление отразить вызов со стороны «внутреннего противника» заставила элиты западноевропейских стран тесно сотрудничать друг с другом и сплотиться (вместе с Японией) вокруг бесспорного лидера коллективного Запада – США. План Маршалла (1947 г.) и созданная на его основе Организация европейского экономического сотрудничества и развития стали экономической основой всесторонней интеграции. Спустя два года Западный союз проложил дорогу к заключению Северо-
Атлантического договора, который еще через три года конституировался в постоянную организацию (НАТО). Так определился атлантический вектор интеграции. На «параллельном треке» план Шумана и созданные на его основе Европейское объединение угля и стали (ЕОУС, 1952 г.), а затем Европейское экономическое сообщество (ЕЭС) и «Евратом» (1957 г.) обозначили европейский интеграционный вектор. В условиях «холодной войны» оба вектора были не столько конкурирующими, сколько взаимодополняющими.
Результатом стало формирование к концу 1950-х годов полномасштабного международного (Западного) общества. Наряду с главными институтами Запада – военно-политическим (НАТО), экономико-политическим (ЕЭС) – в состав общества вошли доминионы бывшего Британского Содружества – Австралия и Новая Зеландия, ведущие неевропейские союзники США – Япония и Израиль (хотя формально Израиль американским союзником не являлся), а также нейтральные некоммунистические страны Европы – Австрия, Ирландия, Финляндия, Швейцария и Швеция. Наиболее полно понятие «Запад» в тот период охватывалось членским составом Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР).
Потребности политического и военного противостояния с СССР и международным коммунистическим движением потребовали от США привлечения новых союзников: Греции, Турции, Португалии, позже Испании – в рамках НАТО в Европе, Южной Кореи и Тайваня – в системе американских союзов в Восточной Азии, ряда стран в Юго-Восточной и Западной Азии (Филиппин под эгидой СЕАТО и Ирана и Пакистана в рамках СЕНТО), стран Латинской Америки (под флагом Организации американских государств и Пакта Рио-де-Жанейро). Составляя вместе с ядром Запада пространство так называемого свободного (т. е. некоммунистического) мира, но будучи при этом существенно удаленными от этого ядра вследствие различия в уровнях экономического, социального и политического развития, эти страны в дальнейшем пошли различными путями. Греция после 1974 г., Португалия после 1975 г., Испания после 1976 г. и Турция после 1980 г., встав на путь демократического развития, сумели войти в западное общество. Нечто похожее произошло в 1990-е годы в Южной Корее, которая наряду с Японией в результате экономических достижений, социального и политического прогресса стала современной либеральной демократией. Тайвань, хотя он тоже в условиях либеральных свобод и на волне экономического успеха сумел к началу XXI в. превратиться в демократическое общество, остался тем не менее за пределами Запада из-за проблемы его международного положения.
Блоки СЕАТО и СЕНТО в отличие от НАТО оказались ситуативными военно-политическими комбинациями, лишенными социально-политической основы32. Они не привели к расширению международного общества в своих регионах. Возникшие там позднее новые региональные организации – Совет сотрудничества государств Персидского залива (ССГПЗ) и Ассоциация стран Юго-Восточной Азии (АСЕАН) в той или иной степени сотрудничают с Западом, но не являются его составной частью. Напротив, в странах Латинской Америки в 1970-1990-е годы были проведены важные экономические и политические реформы, которые приблизили наиболее продвинутые из них к либеральным демократиям западного типа. Мексика в 1993 г. вошла (вместе с США и Канадой) в Северо-Американскую зону свободной торговли (НАФТА). Чили в 2003 г. заключило соглашение о свободной торговле с США. В то же время ведущие страны Южной Америки – Аргентина и Бразилия – остаются политическими и военными союзниками США.