Пораженный открывшимся перед ним зрелищем, Кай облизнул губы и подал истребитель назад. Потом, слегка опомнясь, он навел нос на уже поверженного монстра и выстрелил снова. Ответом была тишина. Перед ним, слабо подергиваясь, вращалось в воздухе некое подобие крупных хлопьев грязного бурого снега, ничем уже не напоминавших могучее тело страшного лойта.
…В те секунды, пока ржавый цилиндр, отделившись от бомбодержателя, несся, словно выстреленный из пращи, к земле, Больт неожиданно вспомнил свой странный, вперемешку с восторгом, ужас, охвативший его в тот день, когда он первый раз взмыл в небо без инструктора. Его полотняный биплан легко оторвался от травяного поля летной школы в окрестностях Мюнхена, и в лицо курсанту Больту рванул упругий поток ветра, готовый, казалось, сорвать с него очки-консервы, закрывавшие глаза. Ему хотелось петь и одновременно кричать от страха: он был один в бескрайнем небе, и лишь тонкий слой фанеры и лакового полотна отделял его от пустоты.
Нечто подобное он испытал в те мгновения, что были отведены ему на выход из пике. Надсадно ревущий мотор тяжко выносил его в небо: при выходе «Юнкерс» хорошо просел, и Больт, помня о необходимости убраться как можно дальше от цели, полез вверх с креном на правое крыло, разворачиваясь в сторону низких на юге гор.
Взрыв он ощутил всем телом – и своим, и самолета. Оглянувшись, Больт увидел нечто невероятное: плато было закрыто сплошным куполом желто-коричневой пыли, а над ним возвышался туманный пылевой конус, который, расширяясь, уходил в небо. Внутри конуса пыль дрожала, по ней пробегали какие-то загадочные волны; из-за этого страшная картина выглядела живой, словно из преисподней вдруг поднялся титанически громадный джинн пустыни.
Больт испытал страстное желание перекреститься.
– Лок, – спросил он, – ты цел?
– Вполне, – тихо ответил тот. – Ты видел? Мне казалось, что я сойду с ума…
– Все в порядке, – улыбнулся Больт. – Следи за воздухом.
– У меня почти не осталось патронов.
– Но одного фраера ты все-таки поджарил!
– Он упал сразу после взрыва: мне показалось, что его подбросило в воздухе, и он сразу же развалился на части – так быстро, как будто в нем самом что-то взорвалось.
Больт на секунду стиснул веки. Вот что ждало бы нас, промахнись я с выходом, подумал он. Вот почему Кай так настойчиво твердил, что бросать нужно с большой высоты. Но с большой я просто не попал бы…
Только сейчас он понял, как ему повезло.
«Юнкерс» неторопливо полз на юг. Снизившись до двух тысяч метров, Больт сдвинул назад фонарь своей кабины и принялся высматривать ровную площадку, на которую мог бы посадить свою металлическую птицу. Под ним продолжали медленное движение невысокие коричневатые горы. Наконец справа мелькнуло русло какой-то речушки. Больт развернул самолет, и пошел вслед за ней.
Его надежда была вознаграждена: вскоре впереди появилось довольно ровное поле, на котором можно было сесть без особого риска. Больт выпустил щитки и с первого же захода пошел на посадку. После сегодняшнего он ощущал себя непобедимым асом. «Юнкерс» мягко плюхнулся колесами в песок, пробежал, подпрыгивая на неровностях, около сотни метров и встал, почти упершись остановившимся пропеллером в пологий склон холма.
– Все!.. – выдохнул Больт и откинулся на спинку сиденья.
Сзади хлопнул, раскрываясь, фонарь. Лок выбрался на крыло и подошел к передней кабине.
– Тебе плохо? – спросил он.
Больт вылез из кокпита, потянулся, разминая спину, и вдруг обнял своего стрелка, стукнувшись своим шлемом об его. Лок мягко вывернулся из его рук, спрыгнул на песок и подошел к ручью. Опустившись на корточки, он снял свой шлем и опустил лицо в желтоватую воду.
В небе над крошечной долинкой раздался прерывистый свист. Больт опасливо задрал голову, но пугаться было нечего: из призрачно-голубой пропасти опускалось алое тело «Дельты».
Кай посадил истребитель за хвостом «Юнкерса», порядком продырявленным пулями. Бросив короткий взгляд на самолет, он с запоздалым ужасом вспомнил, что совершенно забыл предупредить Гюнтера о «Мессершмиттах». Но тот уже бежал к открывшемуся люку, целый и невредимый, а неподалеку счастливо улыбался Лок. Кай успокоенно вздохнул, бросил в правое кресло свой шлем и выпрыгнул из рубки.
– Мы его сделали, – просто сказал он Больту, который остановился перед ним, не зная, что делать.
И тогда Кай обхватил его так, что у него едва не затрещали ребра. Подбежавший Лок вскарабкался ему на плечи, и несколько минут они кружились в каком-то нелепом танце, оглашая окрестности нечленораздельными воплями восторга.
– Я вижу, вас кто-то потрепал, – заметил Кай когда улеглись страсти.
– Лок свалил «стодесятку»! – восторженно выкрикнул Больт. – Скотина шла за мной в пикировании, но Лок разнес ему двигатель, а потом он и вовсе попал в конус взрыва и разлетелся в куски. Ох, ну мы им и дали! Честно говоря, – добавил он уже тише, – я промахнулся в первом заходе…
– Но зато попал во втором, – парировал Лок, кокетливо обнимая его за талию.
Кай подошел к увязшему в песке «Ю-87» и ласково погладил горячий металл киля.
– Ну все, старик, – сказал он, – для тебя война кончилась. Когда-нибудь тебя найдут, и ты скорее всего попадешь в какой-нибудь музей, где будешь жить долго-долго… И никому не расскажешь о той работенке, которая выпала тебе сегодня. Это останется между нами, правда?
Ему показалось, что «Юнкерс» согласно качнулся в ответ. Кай улыбнулся, похлопал его ладонью и пошел к своему истребителю.
– Пора домой, – улыбнулся он, доставая из кармана комбеза свой любимый портсигар. – Нас ждет еще пара дел, а потом – в Бразилию, в Бразилию, к теплым морям и пальмам!
Больт выудил сигарету, прикурил от зажигалки Кая и полез в рубку. Глядя на него, Харкаан с изумлением увидел, что длинный карман на правом бедре его скафандра отягощен «кольтом». Немецкая педантичность не позволила гауптману вылететь в боевой рейд без личного оружия.
«Дельта» взмыла в воздух, сделала круг над долинкой, ставшей прибежищем краденого «Юнкерса», и рванулась вверх, разворачиваясь носом на север.
– Где же ты нашел его? – спросил Больт, развалившись в правом кресле.
– Там, где и думал, – ответил Кай, – поближе к солнышку, между Венерой и Меркурием. Покойный старикан висел себе, грелся, а тут я – как снег на голову.
– Он сопротивлялся?
– Чем, интересно? Но даже без всякого сопротивления это было жутко. Я не хотел бы, чтобы ты оказался в тот момент рядом со мной. Был шанс сойти с ума, потому что ментально-полевой удар был настолько силен, что я чуть не потерял после первого залпа сознание. Они… орали так, что даже ты услышал бы это.
– Орали?!
– Ну, это невозможно объяснить. Для меня – да, именно что орали. Ты, наверное, ощутил бы что-то другое. Но в любом случае, лучше в такие переплеты не попадать. Я только сейчас понял, что это был самый мерзкий противник в моей жизни. Это нечто настолько чуждое нам, что после лойта пауки кажутся мне близкими родственниками. Вроде как дядюшками…