Напомню, что я утверждаю вещи, доступные любому, связанному с конкретным делом, человеку. Многие дела и раньше, а сегодня почти все, невозможно сделать в одиночку. Но когда дело делается сообща, возникает необходимость в руководителе, в управлении этим делом.
Очень неглупая мысль: вся жизнь человека — борьба! В борьбе нападают и защищаются. И если взглянуть на жизнь человека, в общем, в принципе — то вся она является одной сплошной защитой. От голода и холода, от врага и уголовника, от болезней и беспомощности в старости, от интеллектуальной недоразвитости и даже от пустого времяпровождения досуга. Как много ума надо, чтобы догадаться, что эти защиты людям выгоднее всего осуществлять сообща? Но раз дело делается сообща, то нужны те, кто управляет им — органы управления.
Вот здесь надо немного понять, чем занимаются органы управления, что людям от них надо, ЗАЧЕМ они. Они общее дело делят между всеми, кто его делает. Но этого мало, мало быть специалистом и знать, как разделить и как указать каждому, что именно тому делать. Органы управления ОБЯЗАНЫ проследить, чтобы каждый исполнил то, что ему поручено. Иначе не получится общего дела, в нашем случае — дела защиты людей. Скажем, дело защиты от уголовника требует, чтобы каждый не убивал и не присваивал себе собственность других людей («частную собственность» — по марксистам). Но если есть те, кто убивает и ворует, то дела защиты не получается. Поэтому САМИ ЛЮДИ ОБЯЗУЮТ свои органы управления ПРИМЕНЯТЬ НАСИЛИЕ к тем, кто в общем деле не хочет участвовать.
Русская артель, избирая артельщика, обязывала его избить до полусмерти любого члена артели за неподчинение ему. И ведь это были не традиция и не придурь — артель собиралась, чтобы заработать как можно больше денег сообща и в сжатые сроки. Организовывал артель в работе артельщик. Если кто-то не подчинится ему, то сорвет результаты труда всех остальных. Приказ избить — был гарантией, что срывов ни у кого не будет, ведь и потенциальная жертва давала на это насилие согласие. Причем избивал не артельщик, а сама артель по его приказу. (Локк — хорошо, Платон — замечательно, но почему бы Сергею Георгиевичу не почитать, скажем, Мельникова-Печерского?) И что же нам теперь, по логике марксистов, артелью считать только артельщика? Или считать, что артель — это орган насилия?
Поэтому я и прошу читателей понять и принять, что наше государство нужно нам единственно затем, чтобы защитить нас в случаях, когда мы в одиночку или малыми сообществами себя защитить не можем, или нам это не выгодно делать. Но раз мы защищаться будем сообща, то состоять наше государство должно из нас и органов управления нами. Это ответ на вопрос что такое государство. И именно этим государство являлось всегда.
История длинна, в органах управления государства могли быть и честные люди и подлецы, и умные и тупые, а в обществе шла самая различная борьба и религиозная, и классовая. И всяк норовил государство «улучшить». Но улучшить его можно только случайно, если стремясь к этому, не понимаешь, ЗАЧЕМ государство, а, следовательно, не понимаешь, чем именно оно является и кем должны быть люди в его органах управления — в органах его власти.
Об этом я писал в споре с В. И. Лениным, об этом же, вызывая С. Г. Кара-Мурзу на поединок.
Поэтому, когда я прочел в самом начале его статьи, что я «смешиваю государство и управление» и что «эти понятия вообще находятся в двух разных плоскостях», мне стало тоскливо. А когда Сергей Георгиевич вместе с Энгельсом стал забавляться подменой понятия «управленец» понятием «авторитет», всерьез убеждая читателей, что в органах власти люди не управляют, а авторитетничают, то понял, что проиграл спор С. Г. Кара-Мурзе окончательно. Все вы победили меня насовсем — я не могу больше найти слов и доводов «написать, чтобы это было понятно» Марьиванне.
Но было бы неуважительно к Сергею Георгиевичу вот так просто сказать: «А идите вы все…», — и закончить статью. Вежливость требует, чтобы я написал хотя бы столько же.
Мне очень неприятно, что в списке своей мудрости С. Г. Кара-Мурза упомянул Никколо Макиавелли.
Никколо Макиавелли родился в мае 1469 г. в Италии в городе Тоскана. По происхождению маркиз. Получает очень скромное начальное образование, но с семи лет начинает изучать латынь, а через 2 года пишет на ней сочинения. Латынь помогает ему самоучкой получить огромный объем исторических и философских знаний.
В начале своей деятельности работает с отцом и первую государственную должность получает лишь в 1498 г.: выдержав конкурс, он становится канцлером второй канцелярии Синьории Флорентийской республики. Затем он становится канцлером-секретарем Совета Десяти. Почти 15 лет он занимается вопросами внешней и внутренней политики Республики, военными и консульскими делами. В это время плодом его ума и пера становятся несколько тысяч документов — писем, договоров, законопроектов, донесений с мест заграничных командировок, в которые он отправлялся 23 раза. Он не был мудрецом в обывательском смысле слова — он не сидел под оливой в раздумьях с томиком Плутарха на коленях. О Деле он узнавал от Дела, а не от древних мудрецов.
В 1512 г. земельная аристократия Флоренции продалась испанцам, и Республика пала. Макиавелли изгоняют со службы и высылают «в отдаленные местности» Флоренции. Вдобавок обвиняют в заговоре, сажают в тюрьму и пытают плетьми.
В ссылке Никколо пишет несколько книг, но наиболее известной становится написанная на одном дыхании летом и осенью 1513 г. работа «Государь». Макиавелли уверен, что государство — это гарант справедливости, основных благ и жизни граждан. У него болит душа от вида раздробленной суверенными князьками и терзаемой кем угодно Италии. И хотя он был чиновником республики, но спасение родины видит не в ней, не в конфедерации олигархий, а в монархии. Откуда и название — «Государь».
Видя перед собой главную ценность — народ, он дает государю очень толковые и откровенные советы, которые придурками воспринимаются как циничные. Например: взяв соседнее государство вырезать весь род прежнего владельца. Ужас! Слуг своих (аристократию) или не наказывать, или наказать жестоко; рассчитывать не на любовь ближайшего окружения, а на его страх, а любовь завоевывать у народа и т. д. Причем его рассуждения — не умствования, Макиавелли подтверждает их десятками исторических примеров, железной логикой, но никогда — выводами «мировой мудрости».
Со дня выхода книги в свет и по сей день в мире достаточно любителей попинать Никколо, даже прусский король Фридрих II не удержался и написал свой «Антимакиавель», хотя в жизни и руководствовался именно его советами.
Никколо Макиавелли очень редкое исключение — практик, написавший теорию своей работы. Обычно этим занимаются люди, знающие о Деле понаслышке и руководствующиеся, как Маркс, принципом «Не умеешь сам — научи другого».
Умер Макиавелли в 1527 г.
Мне кажется, что наши с Никколо судьбы схожи. Мы оба государственные чиновники-практики, оба пишем о том, что пробовали и знаем и не высасываем свои произведения из пальца общечеловеческой мировой мудрости. И в «Государе» Макиавелли вы не найдете ни единого подтверждения тем мыслям, что выразил в своей статье С. Г. Кара-Мурза. Вот, скажем, Сергей Георгиевич утверждает, что государство защищает не народ, а правящий класс, и мы должны думать, что это упоминаемый им Макиавелли подвиг его на такие выводы. Но сам Никколо пишет: «Так же и народ, убедившись, что не в силах бороться со знатью, возвышает кого-нибудь одного и делает его князем, чтобы найти в нем защиту… Таким образом, князь, возвысившийся благодаря расположению народа, должен сохранить его приязнь; это будет ему легко, так как народ просит только об одном — чтобы его не угнетали. Но если кто стал князем вопреки народу и по милости знати, он должен постараться привлечь народ на свою сторону, что легко удастся, если он возьмет народ под свою защиту… Отсюда я заключаю, что князю нечего обращать внимание на заговоры, если народ к нему расположен; но как только стал к нему враждебен и возненавидел его, князь должен бояться всего, всех и каждого».