Гарнизон форта — усиленный батальон численностью до 1000 человек, укрывающийся под трехметровым слоем кирпича и железобетона, накрытого сверху еще трех-четырехметровым слоем земли. Оборудованный водопроводом, канализацией, столовой и другими удобствами форт мог выдержать длительную осаду.
Гарнизон всего Кенигсберга (с фортами) насчитывал свыше 130 тысяч солдат и офицеров, набранных из числа коренных жителей Восточной Пруссии и Кенигсберга. Это были отборные фашисты-фанатики, они так и говорили: «Будем драться с фанатическим бешенством!»
В крепости Кенигсберге было сосредоточено около 4000 орудий и минометов, более ста танков и бесчисленное множество пулеметов. Все здания в городе были укреплены и подготовлены к обороне, улицы города перекрыты железобетонными многоамбразурными огневыми точками, замаскированными танками, одним словом, каждый дом был превращен в крепость.
Но как бы хорошо фашисты не были вооружены, они находились в сплошном кольце окружения и были обречены на полное уничтожение. Однако они верили заверениям Гитлера и Геббельса о якобы почти готовом сверхмощном оружии и потому оказывали упорное сопротивление.
Стремясь избежать бессмысленных жертв, маршал Советского Союза Василевский A.M. обратился к окруженным фашистам с предложением сложить оружие, но фашисты отказались. Они готовы были сопротивляться с отчаянием обреченных.
Необходимо отметить, что в августе — сентябре 1944 г. англо-американская авиация совершила два налета на Кенигсберг. В каждом налете участвовало по несколько сотен бомбардировщиков. Однако вместо оказания реальной помощи Советской Армии они бомбили жилые кварталы в центре города, где не было военных объектов. Форты и другие укрепления бомбежке не подвергались.
Как писал в мемуарах маршал Василевский, к началу штурма города у нас имелось 5000 орудий и минометов, причем 47 % из них составляли тяжелые орудия большой мощности калибром 203 и 305 мм; пять морских и железнодорожных батарей, которые располагали одиннадцатью 130-миллиметровыми и четырьмя 180-миллиметровыми орудиями. В операции было задействовано 2500 самолетов.
6 апреля в 10 часов утра заговорила артиллерия. Земля дрожала от залпов тысяч орудий. Мне со своим узлом связи удалось забраться в какой-то глухой без окон подвал, но и там мы объяснялись при помощи записок, грохот стоял такой, что никто ничего не слышал.
Советские войска начали прогрызать фашистский орешек. Город горел. В этом горящем пекле, в дыму и в пыли, в раскаленной духоте наши бойцы захватывали дом за домом, квартал за кварталом. В течение первого дня, как пишет маршал Василевский, советские войска продвинулись на 3–4 км.
Наша 2-я стрелковая дивизия захватила несколько фортов, Северный вокзал, мясокомбинат и госпиталь. Воздействие нашей артиллерии было столь сильным, что многих фашистов обуяло безумие. Некоторые сходили с ума в буквальном смысле. Выходящие из подвалов немцы дрожали, у многих из носа и ушей текла кровь, мы только им указывали в сторону нашего тыла, мол, убирайтесь и не мешайте, и бывшие белокурые бестии толпой и без конвоя бежали в плен.
На третий день штурма мы едва не погибли. Узел связи расположился в подвале 4-этажного дома. Старое кирпичное здание не выдержало интенсивного артобстрела и рухнуло от разрыва мины. Мы оказались замурованными в подвале, хорошо еще, что перекрытие не обвалилось. Быстро организовали работу по разборке завала, растащили кирпич и выползли наружу.
Во время штурма города-крепости Кенигсберга особо отличился 13-й стрелковый полк. Действия полка были умелыми и энергичными, бойцы и командиры быстро находили слабые места в обороне противника, проникали в сильно укрепленные здания и уничтожали врагов в большом количестве.
Командир полка подполковник Коженков, отчаянной смелости человек, свой НП держал практически в боевых порядках пехоты. По свидетельству комдива Перевозникова, не отставал от своего командира и начальник штаба полка майор Абросимов, которого Перевозников назвал бесстрашным боевым командиром и лучшим начальником штаба полка.
НП командира полка находился настолько близко от неприятеля, что однажды к нему прорвалась группа фашистов. Началась ожесточенная рукопашная схватка с врагом. Много лет спустя архангельские журналисты описали обстоятельства этого боя в статье «На штурм Кенигсберга», которая была опубликована в газете «Правда Севера» 25 апреля 1970 г.
За штурм Кенигсберга 13-й стрелковый полк получил почетное наименование «Кенигсбергский».
Наш 192-й батальон связи за обеспечение четкой бесперебойной связи командования дивизии с полками, артиллерией, авиацией и соседом слева был награжден орденом Красной Звезды и стал именоваться 192-й отдельный ордена Красной Звезды батальон связи.
2-я стрелковая Мазурская дивизия была награждена орденом Кутузова II степени и стала именоваться 2-я стрелковая Мазурская ордена Кутузова дивизия.
Наступил вечер 9 апреля 1945 г. Я находился на своем узле связи, чертовски хотелось спать, ведь мы совсем не спали в ночь с 5 на 6 апреля, да и все предыдущие дни и ночи находились в беспрерывном сражении. Раздается очередной звонок от командира дивизии, который потребовал соединить его с командующим 50-й армией генерал-лейтенантом Озеровым. Беру запасную трубку и слышу, как Перевозников докладывает командарму, что немцы прислали парламентеров, двух офицеров в сопровождении солдат и радиста, чтобы договориться о прекращении огня и условиях капитуляции. Поняв, о чем идет речь, я боялся пропустить не то что слово, а даже звук. Когда комдив Перевозников доложил о парламентерах, Озеров сказал: «Подождите одну минуту, переговорю с членами Военного совета». Через некоторое время последовал приказ: «Немедленно прекратить огонь с обеих сторон!» Судя по оперативности ответа, на НП 50-й армии находился маршал Советского Союза Василевский. Немцы по рации продублировали этот приказ для своих, завершив передачу следующими словами: «… разминировать все здания, снять минные поля, составить их подробную карту и 10 апреля 1945 г. к 6 часам утра сосредоточиться в квадрате… (в каком не помню, но это было рядом с казармами) для приема в плен гарнизона крепости».
Через несколько минут артиллерийский огонь был прекращен. Наступила гнетущая тишина, лишь отдельные выстрелы и автоматные очереди говорили, что мир еще не наступил. Сонливость сняло как рукой, и я побежал сообщить Эту радостную новость личному составу своего батальона. Ближе всего ко мне находился обоз кабельной роты, заскочил туда. Личный состав роты встретил мое сообщение восторженными криками «ура». Пробыв у связистов около получаса, решил вернуться на узел связи. Однако едва я успел завернуть за угол дома, как в расположении роты раздался сильный взрыв. Метнулся обратно и увидел страшную картину: тринадцать человек ранено, в том числе командир роты капитан Зайцев П.М., убито шесть лошадей.
Все это произошло после согласованного прекращения артогня. Видимо, какой-то психически неуравновешенный немец в нарушение приказа выпустил последнюю мину, которая попала в край крыши. Все раненые были немедленно госпитализированы, через некоторое время десять человек из них вернулись в строй, а судьба двоих осталась мне неизвестна, так как они были отправлены в тыловые госпитали. Капитан Зайцев получил четырнадцать ран и в конце концов был комиссован, так как один из осколков перебил ему сухожилие ноги.