Все равно, при всех ухищрениях и прямом грабеже населения, долг государства вырос до 155 млрд лир в 1938 году, а дефицит бюджета составил 17,8 млрд лир [272] .
Положение в Италии до войны было таким, какое в Великобритании сложилось в самые тяжелые дни морской блокады: «Не хватает угля как для промышленного, так и для частного потребления. Железом обеспечиваются лишь крупные военные заводы. Опустошив народное хозяйство, разорив вконец широкие народные массы, фашистские поджигатели войны взялись за ограбление… мертвецов. Сейчас серьезным образом речь идет об использовании железных и бронзовых украшений на кладбищах» [273] .
Итальянские фашисты особо тщательно грабили сельское хозяйство своей страны. Крестьянство платило в налоги % своего дохода, т. е. около 1 млрд лир ежегодно. Но это еще не все. Италия не обеспечивала себя хлебом собственного производства, но в 1934–1937 годах ввоз хлеба был резко сокращен. При потребности ввоза в размере 22 млн центнеров, в 1934–1936 годах ввозилось всего 4,8 млн центнеров (в это время потребление муки упало на 40 % по сравнению с периодом 1928–1934 годов), а в 1937 году — 16,6 млн центнеров. Уже в 1938 году итальянское правительство ввело суррогаты при выпечке хлеба [274] . Поскольку у Италии не было нефтяных ресурсов, то фашистское правительство развернуло программу производства моторного топлива из сахарной свеклы и винного спирта. По этой причине было официально запрещено делать вино крепче 10 градусов, а винный спирт должен был продаваться государству для переработки на топливо. Пашни под зерновые переводились на выращивание сахарной свеклы в качестве топливного сырья.
Итальянские фашисты намного обогнали немецких нацистов в ограблении собственного населения для подготовки к войне. Немцы производили топливо из угля, а итальянцы буквально забирали у крестьян хлеб, вино, сахар для производства топлива. Особенно сильно снизилось производство вина. Если в 1926 году, в начале всех военных программ, крестьяне выпускали вина на 7,78 млрд лир, то уже в 1933 году оно сократилось до 2,1 млрд лир [275] . При таком сокращении традиционный итальянский продукт стал недоступен для большинства населения, как в городах, так и в сельской местности.
Если Германия и Италия интенсивно готовились к войне и по этому случаю грабили свое население, то в остальных странах процветал кризис со всеми его сопутствующими явлениями — безработицей и низким доходом. К примеру, в Нидерландах на 8 млн человек населения в 1938 году было 400 тысяч безработных. Остальные, кто имел работу, в основном получали минимальный доход. Из числа налогоплательщиков 73,5 % получали доход от 800 до 2000 гульденов в год. Это был заработок рабочих и мелких торговцев [276] . Были и те, кто получал в год меньше 800 гульденов.
Для Голландии был особенной проблемой прирост населения, который достигал 100 тысяч человек в год. За годы депрессии население Голландии увеличилось примерно на 700–800 тысяч человек, что только усугубило положение за счет прибавления все новых и новых ртов.
Аналогично было и в Бельгии. С 1930 по 1938 год население увеличилось на 500 тысяч человек. В Бельгии на шею рабочим и крестьянам сел большой класс рантье. Если численность рабочих и крестьян составляла 1933 тысячи человек, то численность рантье составляла 407 тысяч человек [277] . То есть на каждых пять тружеников приходился один рантье, или паразит, если говорить просто. Бельгия в ходе Первой мировой войны потерпела колоссальный урон, поскольку боевые действия шли на ее территории. Была разрушена половина металлургических предприятий, 40 % железных дорог, 40 % жилых домов приведено в негодность. 100 тысяч гектаров земли было фактически уничтожено траншеями, воронками, заграждениями, начинено металлом. Все тяготы послевоенного восстановления бельгийские капиталисты переложили на плечи трудящихся.
Даже самый беглый обзор показывает, что жизнь в Европе до войны была для основной массы населения тяжелой, бедной и беспросветной, которая становилась совсем отчаянной в годы кризисов. Причем господствующий класс ничего не делал для улучшения положения населения, а занимался увеличением своих капиталов и собственности, а также возложил на плечи населения тяготы подготовки к войне. Самые элементарные преобразования, которые СССР провел на присоединенных территориях в 1939–1941 годах: земельная реформа, образование колхозов, пуск производства на всю мощность, ликвидация безработицы, развитие образования и медицины, могли бы весьма существенно поднять уровень жизни населения европейских стран. Советский Союз мог предложить европейцам куда более лучшую и сытую жизнь, чем они реально имели.
Другая сторона дела — колониальные владения европейских империалистических держав. В 1920 году владения Великобритании насчитывали 34,6 млн кв. километров, с населением 406,2 млн человек. Франция в том же году владела территорией в 11,7 млн кв. километров с населением 53,4 млн человек. К 1936 году оно выросло до 69,1 млн человек. В Голландской Ост-Индии население в 1930 году составляло 60,7 млн человек. Бельгийское Конго — основные колониальные владения Бельгии, имели население в 3,6 млн человек, а в 1930 году — 17,5 млн человек. Мир был поделен между несколькими метрополиями, и этот важнейший факт довоенного устройства мира Виктор Суворов никак не хочет вспоминать.
Жизнь населения колоний — это отдельная большая тема, из которой придется ограничиться только небольшими очерками. Повсеместно в колониях процветала самая разнузданная эксплуатация, дикий и не ограниченный ничем грабеж, принудительный труд коренного населения, а также нищета, болезни и голод в колоссальных масштабах.
Например, Голландская Ост-Индия (ныне — Республика Индонезия), огромная страна с населением 60,7 млн человек, которая принадлежала небольшой Голландии и управлялась ничтожным меньшинством европейцев. В 1930 году в колонии постоянно проживало 193 тысячи голландцев.
Еще в 1870–1875 годах вся земля, которая не находилась в частном владении, была объявлена государственной и дальше сдавалась по символическим ценам в аренду для плантационного хозяйства. В 1938 году площадь плантаций достигла 1,52 млн гектаров. На них работало 276,8 тысячи сельхозрабочих [278] . Дневной заработок на этих плантациях составлял 45 центов для мужчин и 35 центов для женщин.