Смешавшиеся неприятели начали откатываться назад. Но уйти им не давали, преследовали и долбили. Бегущую лавину целенаправленно загоняли на участок, где со дна били ключи, и лед был тонким. Под тяжестью тысяч людей в доспехах, сотен лошадей, он стал трещать и ломаться, целые подразделения проваливались и тонули. Рыцарей погибло по одним источникам 400, по другим 500, а пеших ландскнехтов никто не считал, их тела валялись «на семи верстах». Это был невиданный по масштабам разгром. Каждый рыцарь сам по себе являлся сильной боевой единицей, командиром отряда. Для сравнения можно отметить, что в 1214 г. в битве с французами при Бувине пало 70 германских рыцарей, и вся Европа заговорила о тяжелом поражении немцев.[140]. На Чудском озере произошло именно «побоище». 400–500 рыцарей, да еще 50 попало в плен!
В Пскове и Новгороде празднично трезвонили колокола, все население с крестами и иконами выходило встречать победителей. Князь Александр подвел красноречивый итог:
«Кто с мечом к нам придет, тот от меча и погибнет. На том стояла и стоять будет земля русская».
А уж немцы были в полном шоке. Магистр Тевтонского ордена Балк отправил датскому королю паническое послание, молил об экстренной помощи. Но Александр трезво оценивал, что бороться сейчас за Прибалтику Русь не в состоянии.
Потрясение и панику ливонцев он использовал, чтобы заключить прочный мир. За такое предложение немцы ухватились с радостью и облегчением. Они навеки отрекались от русских земель, уступили спорные приграничные районы. Пленных князь отпустил в обмен на псковских заложников. С изменниками был другой разговор. Впрочем, даже с ними он обошелся достаточно милосердно, персонально разобрался в вине каждого и к смерти приговорил лишь троих. Но новгородцев это не удовлетворило, они перерешили по-своему и перевешали половину пленных псковских бояр.
Александр Невский умел бить врагов, но умел и прощать их. Князь Ярослав Владимирович, наводивший немцев на Изборск и Псков, с запозданием одумался, наконец-то уяснил, что от Ордена ничего хорошего ждать не приходится. Он вернулся на Русь, покаялся, и Невский принял его, даже посадил княжить в Торжке. Рассудил, что в столь тяжкое время ни один меч не будет лишним. Хочешь искупить вину перед Богом и людьми — пожалуйста, искупай, служи…
Потому что врагов меньше не становилось. По весне 1242 г. посекли и потопили подо льдом псов-рыцарей, а летом на новгородские и смоленские земли нахлынули литовские банды. Низовые полки Александр уже отпустил к отцу. По зиме повоевали, а летом ратникам надо было браться за мирную работу, мужских рук не хватало. Но на литовцев князь повел собственную дружину и новгородцев. От спасающихся крестьян узнавали, какие села сейчас грабят. Князь стремительно маневрировал, бросался то в одну сторону, то в другую. По очереди отделали семь неприятельских отрядов, перебили семерых князьков. А те, кому посчастливилось не попасть под удары, поторопились исчезнуть с русской территории.
Но и не все татары ушли с Батыем. Хан оставил часть воинов в причерноморских степях. Они должны были охранять тылы, стада. С ними остались и семьи основной армии. Теперь эти скопища систематически, не спеша, прочесывали княжества, еще не затронутые нашествием — Северское, Трубчевское, Курское. Пока их братья, отцы, мужья путешествовали по Европе, тыловые родичи старались сколотить богатые хозяйства, набирали скот, невольников. Женщины у татар отлично владели оружием, успешно заменяли ушедших мужчин в налетах на южные села и города. Но они отличались и особой свирепостью. Красивых рабынь умерщвляли или уродовали, отрезая носы, чтобы мужья не соблазнились. Учили своих детишек, давали им дубинки, усаживали русских малышей в ряд и приказывали убивать их ударами по головам. Пускай тренируются, привыкают быть воинами и правителями[141].
Тем временем победоносные тумены опустошали Чехию, Хорватию, Боснию. Они потерпели лишь одно поражение, чехи разбили монгольский отряд при Оломоуце. Однако Батый приходил к убеждению — прочно покорить столько стран и народов невозможно. Сперва надо закрепить и освоить завоевания поближе. В непрерывных схватках и переходах постепенно редели не только вспомогательные части, но и цвет монгольской конницы. В 1242 г. орда достигла Адриатики. Решение курултая, дойти до «последнего моря», можно было признать выполненным, и Батый повернул назад.
А вдобавок ко всему, армию догнало известие из далекой восточной столицы, Каракорума. Там умер верховный хан Угэдей. Для Батыя это было очень плохо. Несколькими годами раньше, в 1238 г., сын Угэдея Гуюк и другой родич, Бури, на пиру нахамили командующему. Он отослал нарушителей дисциплины в Монголию, Угэдей крепко пропесочил обоих, лишил всех чинов и должностей. Но потом конфликт замяли, верховный хан попросил Батыя снова принять их в подчинение. Сейчас Гуюк оказался ближайшим наследником покойного отца. А до курултая, до выборов нового властителя, регентство захватила мать Гуюка Туракина, слепо любившая сына и возненавидевшая Батыя, который «унизил» его.
В такой обстановке лучше было держаться подальше от Каракорума. Батый еще раньше задумывался об этом, присмотрел себе личные владения — захваченные половецкие степи. Он не собирался давать повод Туракине и Гуюку объявить себя мятежником, не отделялся от монгольской державы и выражал верность центральному правительству. Но расстояние позволяло чувствовать себя в безопасности и властвовать по сути самостоятельно. На обратном пути войско погромило Болгарию, ей пришлось признать подданство монголам, и утомленные полчища всадников, перегруженные добычей, радостно вступили в Причерноморье, уже «свое», знакомое, безопасное.
Великий западный поход завершился, армия распускалась. Многие воины разъезжалась на родину, кто в Монголию, кто в Сибирь, кто в Среднюю Азию. Другие предпочитали остаться со своими ханами. Для чего тащиться за тридевять земель, если дома тебя не ждет ни богатств, ни семьи, родичи за несколько лет забыли о твоем существовании? А здесь ты достиг определенного положения, у тебя есть служба, запросто можно найти жен, хватает земли для перекочевок, баранов, лошадей — не будешь же их гнать за тысячи верст. Ханы перераспределили улусы. Братьям Батыя достались Белая Орда в Южной Сибири и Синяя Орда в степях нынешнего Казахстана. А себя великий завоеватель никак не обидел, отхватил все приобретения к западу от Урала. Для своей ставки он выбрал место в низовьях Волги, велел строить город Сарай.
Его улус получил название — Золотая Орда. Подавляющее большинство золотоордынцев составили уже не монголы, а половцы, печенеги, торки, берендеи, башкиры, буртасы. В общем, те же народы и племена, которые раньше соседствовали с Русью, и с которыми она успешно справлялась. Но хан объединил их и спаял монгольской дисциплиной. В прежних походах они были воинами второго сорта, расходным материалом из вспомогательных отрядов. Теперь Батый уравнял их в правах с монголами, над ними ставились опытные командиры, обучали их монгольским боевым приемам. Таким образом, хан формировал новую армию. С ней можно было уверенно властвовать, а если придется, то и защищаться и от Гуюка.