Хотя для той эпохи масштабы его жестокости не были чрезвычайными, и проявлялась она далеко не всегда. Например, неизбежная и страшная кара следовала за предательство. Столица персидских шахов Исфахан сдалась без боя, договорилась заплатить выкуп и разместить гарнизон джагатаев. Но едва войско ушло, горожане раздумали платить и перерезали гарнизон. Тимур вернулся, взял Исфахан и дал воинам разнарядку: каждому принести по отрубленной голове. Дисциплина у него была железной, 70 тыс. гулямов принесли 70 тыс. голов — уж какие попались, мужские, женские, детские. Но ведь город нарушил клятву, истребил тех, кто стал его защитниками. По мнению Тамерлана, за такое преступление следовало наказать примерно, чтоб другим было неповадно.
За северные границы он был спокоен. В Золотой, Синей и Белой Ордах воцарился Тохтамыш, обязанный ему слишком многим. Признал себя вассалом, но никакого подчинения от него не требовалось. Главное, что со стороны степи не приходилось ожидать набегов на джагатайские города, на жемчужины, любовно украшаемые Тамерланом, Самарканд и Бухару. Но подданство Джагатайской державе пришлось очень не по шерсти купцам Хорезма.
Это были те же хазары, которые ворочали делами в Золотой Орде. В период замятии часть из них перебралась в родные хорезмийские города, Ургенч и Хиву. Их компаньоны гребли барыши в Крыму и на Волге, а они попали под владычество Тамерлана. Уж кто-кто, а они никогда не были правоверными мусульманами, но сейчас требовалось регулярно ходить в мечети, жертвовать денежки на их строительство, нельзя было побаловаться винцом, а тайные каббалистические премудрости и забавы с пылкими юношами грозили крупными неприятностями. Легко ли было терпеть эдакий гнет?
Но Орда-то воскресла! Стала могучей и обширной как никогда… Тамерлан сосредотачивал все силы для персидских походов, без особого опасения снимал войска с северных рубежей. Хорезмийцы воспользовались. В 1383 г. они сбросили власть джагатаев и передались ордынскому хану. Их сородичи в Сарае подсобили, настроили Тохтамыша. Хан не отказался, принял Хорезм. Из друзей и союзников Джагатайская держава и Орда превращались во врагов.
Святому Дмитрию Донскому решительно не везло с митрополитами. После смерти святителя Алексия достойной замены так и не находилось. Выгнал Киприана — а кого поставить вместо него? Направлять посольство в Константинополь было не время: и для хана требовалась дань, и опустошенное государство надо было восстанавливать. Попробуй-ка собери мзду для патриархии! Дмитрий вспомнил про сосланного Пимена. Он же имел патриаршее поставление! В отличие от Киприана, был своим, русским. Гнев великого князя успел остыть. После всех катастроф вина Пимена выглядела куда меньше, чем изначально. Да, совершил подлог, попутал лукавый. Но кто из нас без греха? Наказание получил, тем лучше будет служить. Пимена вернули из Чухломы на митрополичий престол.
Но Киприан не угомонился. Раздул в патриархии скандал: второй митрополит незаконный, получил сан обманом. Да и Дмитрию быстро довелось пожалеть о поспешном решении. Пимен был в свое время неплохим настоятелем монастыря, но на роль главы церкви абсолютно не годился. Не умел руководить ее структурами, не разбирался ни в богословских, ни в политических вопросах.
А в это время в духовной жизни обнаружилась нешуточная угроза. По Европе расползались ереси. Литва, взбаламученная разборками католиков, православных и язычников, стала для них благодатной почвой. То ли из Польши, то ли из Болгарии сюда перекинулась ересь стригольников. Как уже отмечалось, она возникла под явным влиянием иудеев, сектанты обрезывались, отрицали Святую Троицу, учили, что Христос еще не приходил. Призывали не ходить в храмы, не слушать священников. Консультации и поддержку еретики всегда могли получить в иудейских колониях литовских городов.
Из Литвы ересь проникла в Псков, соблазнила многих православных. Отсюда проповедник Карп Стригольник отправился в Новгород, принялся открыто хулить церковь и втолковывать свое учение. Горожане оскорбились, Карпа и двоих его помощников утопили в Волхове. Но митрополит Пимен растерялся. Никаких мер не предпринимал, расправы с богохульниками запретил. Приказывал лишь не общаться со стригольниками. Ну и что? Они сами общались, с кем сочтут нужным. Сделали выводы, стали обходиться без громких уличных проповедей. Надежнее и безопаснее было втягивать людей в свои тенета по одному. А нестроение в церкви давало им блестящие козыри. Кто сидит митрополитом? Обманщик, за деньги сан купил. И прошлый был проходимцем, и вся церковь такая же…
Тревогу забил архиепископ Дионисий Суздальский. Он снесся с Константинополем, и патриарх, озабоченный успехами еретиков, назначил его своим уполномоченным. Архиепископ отправился в Новгород и Псков. Вместе с местным владыкой Алексием энергично развернул кампанию против стригольников. Активных сектантов пересажали, умело громили их в спорах, разоблачали перед людьми, в чем лгут стригольники, подготовили для этой работы толковых проповедников. Результаты сказались, ересь удалось придушить. Впрочем, не полностью, возиться с ней пришлось еще долго.
А Дионисий понравился Дмитрию Донскому. Вот такого митрополита ему хотелось бы иметь на Руси — деятельного, умного, бескомпромиссного борца за православие. Великий князь пригласил его, предложил возглавить церковь и направил в Константинополь с просьбой о поставлении. Патриарх также оценил заслуги Дионисия в борьбе с еретиками, не возражал против его кандидатуры. От Киприана у него собрались горы кляуз на Пимена. А теперь все решалось чинно и благопристойно. Митрополии снова разделялись на две, Киприан будет окормлять паству в Киеве, а Дионисий в Москве. К Пимену поехали патриаршие послы, объявили о низложении.
Но ситуация запуталась еще сильнее. Дионисий двинулся домой по самой удобной дороге, через Киев. А там сидел обиженный Киприан. В Киеве пользовался большим влиянием еврейский купеческий квартал. Ну а светская власть принадлежала Ягайле и его брату Скиргайле, врагам православия и Руси. Неизвестно, кто именно науськал литовских правителей, конкурент, или стригольники отомстили, — но Дионисия схватили и бросили в застенок. Через пару месяцев его не было в живых. Как он умер и сам ли умер, навсегда сокрылось во мраке киевской тюрьмы. А Дмитрий Донской остался… с тем же Пименом, уже низложенным!
Великий князь старался как-то выбраться из тупика. Нашел еще одного кандидата в митрополиты, симоновского архимандрита Феодора. Послал его в Византию для поставления, а вместе с ним отправил Пимена, пускай расхлебывает кашу, которую заварил, и судится с Киприаном. Но очередная неблизкая и недешевая поездка кончилась ничем. Киприан сумел привезти солидные суммы и не уступал. Доказывал, что ему принадлежит не только Киевская митрополия, а всея Руси. Пимен вместо того, чтобы обличать его, начал пакостить Феодору. В два голоса топили одного. В итоге патриархия вытянула присланные денежки, а в поставлении Феодора отказала. Объяснила, что нельзя при живом митрополите Киприане назначать нового (хотя Дионисия ставила без всяких проблем). Пимен вернулся с невинным видом, понадеялся, что Дмитрий Иванович за неимением другого все-таки оставит его. Тут он просчитался. Интриги только оттолкнули государя от Пимена. Великий князь встретил его крайне нелюбезно и объявил, что митрополитом ему не быть.