Как видите, слово «каратель» отнюдь не несло оскорбительного значения. Оно даже имело героический оттенок. И красные каратели шли по Дону, оставляя за собой пустыню. Специальные отряды факельщиков жгли хутора и станицы (факельщик — тоже русское, а не немецкое изобретение, фашистам потом осталось только опыт перенять). Действовали по-разному. Где-то, согласно приказу Якира, расстреливали каждого второго из не успевших бежать мужчин, т. е. детей и глубоких старцев, потому что от 16 до 70 лет казаки были мобилизованы. Где-то станицам не было "никакой пощады", согласно приказу Троцкого, крушили артогнем, а уцелевших косили пулеметами. Продовольствие забирали, а большей частью уничтожали, чтоб не возиться. Скотину пристреливали.
Под прикрытием арьергардных повстанческих отрядов население, бросив родные дома и пожитки, уходило за Дон. У Вешенской день и ночь работала паромная переправа, возили на лодках. Кто сумел, спасся на левом, низком берегу Дона, где казаки заняли последнюю линию обороны. Рыли траншеи, землянки, блиндажи. На 8 орудий оставалось всего 5 снарядов. Из каждой сотни выделялись 1–2 стрелка, которых снабжали достаточным количеством патронов — бить по пулеметчикам и наблюдателям. Остальным разрешалось стрелять только при попытках большевиков переправиться. На тот же случай были снабжены лентами лишь 20 пулеметов. Заняв правый берег Дона, красные открыли ураганный артиллерийский и пулеметный огонь. У них недостатка в боеприпасах не было. Орудия разносили лагеря беженцев, Вешенскую и другие околодонские селения. Пулеметы расстреливали любую живую цель, рискнувшую показаться при дневном свете.
Между тем красным уже начало припекать. В Сальских степях деникинцы разгромили 10-ю армию, в Донбассе — 13-ю, весь Южный фронт зашатался и затрещал по швам. Будто опомнившись, 3.06 Ленин писал в РВС Южфронта:
"Обращаем внимание на необходимость быть особенно осторожными в ломке таких бытовых мелочей (речь идет о лампасах, словах «станица», "казак"), совершенно не имеющих значения в общей политике и вместе с тем раздражающих население. Держите твердо курс в основных вопросах и идите навстречу, делайте поблажку в привычных населению архаических пережитках".
Даже на такую «поблажку» коммунисты решились лишь в преддверии катастрофы! Естественно, после всего случившегося на Дону это было попыткой погасить пожар пипеткой воды. Если даже многие идейные большевики ужасались… Например, член РВС республики Трифонов (отец известного писателя), сам из казаков, докладывал председателю ЦКК РКП(б) Сольцу:
"На юге творились и творятся величайшие безобразия и преступления, о которых нужно во все горло кричать на площадях… При нравах, которые здесь усвоены, мы никогда войны не кончим…"
6.06, все еще надеясь исправить положение, Ленин пишет Сокольникову:
"Всеми силами ускоряйте ликвидацию восстания, иначе опасность катастрофы ввиду прорыва на юге громадная. Курсанты и батарея вам посланы, извещайте чаще".
Но что-то исправить было уже поздно. Воспользовавшись успехами Кавказской и Добровольческой армии, перешла в наступление 15-тысячная Донская армия. Корпус ген. Быкадорова форсировал Северский Донец у станицы Екатерининской. Это был отвлекающий маневр. На следующий день отряд ген. Секретева в 3 тыс. сабель при 6 пушках и 18 пулеметах ударил в стык 8-й и 9-й красных армий, прорвал боевые порядки 12-й дивизии, погромил тылы и пошел на соединение с повстанцами. Фронт, 3 месяца простоявший по Северскому Донцу, сломался. 9-я армия начата откатываться на северо-восток, натыкаясь на заставы мятежных вешенцев. Каратели, подстегиваемые командованием, делали последние лихорадочные попытки раздавить их, несколько раз пробовали форсировать Дон, но эти попытки отбивали, а переправившихся вырубали в рукопашной.
С тыла уже приближался отряд Секретева, сбивая заслоны экспедиционного корпуса. Каратели, очутившиеся между двух огней, побежали, бросив позиции. 13 июня разъезды Секретева соединились с повстанцами, положив конец их трехмесячной блокаде. Казалось бы, ну что за величина — 3 тыс. казаков да 6 пушек! Но прорыв кольца произвел и моральный перелом. Державшиеся из последних сил, обреченные на уничтожение повстанцы воспрянули духом и вместе с частями Донской армии погнали красных, очищая свои выжженные, испоганенные станицы. А большевики катились прочь, все больше теряя порядок и управление.
Прорыв еще раз резко изменил стратегическую обстановку на Юге. Теперь 8-я и остатки 13-й армии оказались в полукольце между казаками и добровольцами, движущимися на Харьков. А 9-я армия вообще попала в окружение, отрезанная от всех путей сообщения, зажатая между Донской армией, повстанцами, Доном и частями Врангеля, выходящими к Царицыну. Сразу вслед за двумя катастрофами на Южном фронте разразилась третья. Троцкий в эти дни взывал:
"Мы не хищники, мы не придаем значения тому, что уступаем врагу территорию! Но час пробил — нужен беспощадный террор против буржуазии и белогвардейской сволочи, изменников, заговорщиков, трусов и шкурников! Надо еще и еще раз отобрать у буржуазии излишки денег, одежду, взять заложников!"
Четвертая волна геноцида покатилась по Дону — волна отступления. Уходя, уничтожали арестованных и заложников, истребляли казаков целыми семьями. Около тысячи баб и девок было взято на окопы. При подходе казаков их перенасиловали и расстреляли.
Отступление 9-й армии превращалось в бегство. С большим трудом создали кавалерийскую группу, прикрывавшую это бегство арьергардными боями. Остатки войск скопились у станиц Клетской и Усть-Медведицкой (г. Серафимович), где заняли круговую оборону, медленно переправлялись на левый берег Дона и вразброд уходили на север. Троцкий снял командарма Княгницкого и назначил Всеволодова. Снят был и командир экспедиционного корпуса Хвесин. На его место вернули авторитетного среди казачества Миронова, удаленного перед началом геноцида на польский фронт. Из 15-тысячного мощного корпуса он застал лишь горстку в 3 тыс. чел. почти нулевой боеспособности. Миронов попытался провести в Усть-Медведицком и Хоперском округах поголовную мобилизацию, чтобы "не дать казаков Деникину". Не тут-то было. После всего, что произошло, даже к нему донцы не пошли.
Кадровые перестановки уже не могли помочь. Деморализованные войска не сдержались и на новых рубежах. Бежали.
"С занятием повстанцами Усть-Медведицкой положение 9-й армии стало катастрофическим", — писал Всеволодов. Фактически она развалилась. Расползлась неуправляемыми толпами, беспорядочно отступающими по разоренной ими же земле. Опять начались поиски виновных и репрессии. Когда следственная комиссия от Троцкого явилась в штаб армии и учинила обыски, командарм Всеволодов понял, что из него делают козла отпущения, и в ту же ночь перебежал к белым. После катастрофы 9-й армии на Балашовском направлении образовались два больших прорыва, в которые вошла и начала наступление на север Донская армия ген. Сидорина. Вот так в течение месяца обстановка на Юге перевернулась вверх ногами. Армии Деникина, всего 64 тыс. чел., зажатые в "железном кольце", которые, казалось, оставалось только уничтожить, одержали три блестящие победы, вырвали у врага стратегическую инициативу и на всех фронтах пошли вперед. В советской исторической литературе катастрофа Южного фронта неизменно объясняется двумя "ударами в спину" — предательством Махно и Вешенским восстанием. Не говоря уж о том, что оба эти фактора были вызваны действиями самих коммунистов, с таким объяснением нельзя согласиться. Официальный разрыв Махно с красными произошел 9.06, а прорыв Донской армии к повстанцам был осуществлен 10–13.06. Через три недели после решительного перелома, который произошел в результате подвига горстки "великих страстотерпцев", сокрушивших превосходящего их по всем параметрам врага.