От Добровольческой армии прибыли в Одессу генерал Санников, назначенный командующим войсками Юго-Западного края, а для непосредственного руководства этими войсками — ген. Тимановский, отличный командир, первопоходник, помощник Маркова, которого подчиненные офицеры звали "неустрашимым Степанычем". Здесь на базе многочисленных беженцев, местного населения, под прикрытием союзных войск были благоприятнейшие возможности для формирования крупных белогвардейских соединений. Но… французы не дали этого сделать. Они запретили в Одесском районе мобилизацию, сославшись на то, что это может привести к беспорядкам и недовольству населения. Вместо этого предложили довольно странную идею "смешанных бригад", в которых офицерский состав комплектуется только из уроженцев Украины, солдаты подбираются путем добровольного найма, в части назначаются французские инструкторы, и в командном отношении бригады совершенно не подчиняются Добровольческой армии, а только лишь французским властям. Деникин категорически запретил Санникову подобные эксперименты, а ген. Бертелло телеграфировал о пагубности подобной идеи и о том, что возможно лишь оперативное подчинение французскому командованию русских частей в местах преобладания французских войск.
В Тирасполе, Николаеве и на острове Березань близ Очакова остались огромные склады имущества и вооружения старой русской армии На просьбы ген. Санникова оказать содействие в вывозе этого имущества французы ответили, что склады "не находятся в зоне Добровольческой армии и принадлежат Директории". Впоследствии все так и досталось большевикам. За зиму и весну союзница-Франция, трижды спасаемая в войну русскими, не помогла белогвардейцам ни единым патроном, ни единым килограммом военных грузов. Мало того, добровольческая бригада Тимановского, единственное белое соединение, созданное в Одессе и находившееся в оперативном подчинении у французов, снабжалось всем необходимым не ими, а морем из Новороссийска.
При расширении зоны французской оккупации на Херсон и Николаев д'Ансельм запретил введение русской белой администрации за пределами Одессы, оставив там гражданскую власть Директории. В результате неразбериха только усилилась. Например, в Николаеве образовалось сразу пять властей — Городская демократическая Дума (полубольшевистская), петлюровский комиссар, Совет рабочих депутатов, Совет депутатов германского гарнизона, еще не уехавшего на родину, и французский комендант. Властей, кстати, и в Одессе хватало. Кроме французской и губернаторской, была третья, неофициальная — мафия. Она и до революции тут была сильная из-за географического положения, торгового узла, контрабанды. Способствовало организации мафии и то, что в Одессе, как Нью-Йорке, существовали большие «национальные» районы — еврейские, греческие, арнаутские, молдаванские и пр., со своей внутренней жизнью, внутренними связями, со стекающейся в них отовсюду на заработки национальной голытьбой. Годы революции добавили к этому массу оружия, безработных, хулиганов, крушение органов правопорядка, возведение контрабанды в легальный, а бандитизма — в очень легкий бизнес. Новые преступники устремились сюда из мест, где было труднее действовать, — из Совдепии, из Ростова, где прижимали казаки. Нахлынули новые спекулянты к открывшемуся "окну в Европу", воры и налетчики «пощипать» беженцев из Совдепии, обративших все свое достояние в деньги и ценности. Королем мафии был Мишка Япончик. По свидетельству красного командира и дипломата Н. Равича, "армия Молдаванки", прямо или косвенно контролируемая Япончиком, достигала 20 тыс. человек. С большевиками, всячески поддерживающими и подпитывающими разложение, он уживался в полном контакте и взаимопомощи, обмениваясь с красным подпольем взаимными услугами. Зато Гришин-Алмазов, тщетно пытавшийся своими силами навести хоть какой-то порядок, был за это заочно приговорен мафией к смерти. Поэтому по городу он ездил в автомобиле на полной скорости — периодически в него стреляли из-за углов.
Между тем, пока союзники бездействовали и мешали действовать добровольцам, пока Одесса жила в бестолковой суете, дела на фронтах становились все хуже. Красные углублялись на Дон, захватывали Украину. Деникин обращался к французам за помощью не один и не два раза. Напоминая о прошлогодних договоренностях и обещаниях, он слал телеграммы генералу Бертелло — 22.12, 17.01, 2.03, 14.03, главнокомандующему союзными войсками в Восточной Европе ген. Франше д'Эспре 22.12, 18.01, 28.01, 11.02, 15.02, Верховному Главнокомандующему союзными войсками маршалу Фошу — 28.01, 4.03. Все эти обращения остались без ответа. А тем временем за спиной белогвардейцев шли сплошные закулисные махинации. Ранее уже упоминалось, как капитан Фукэ пытался навязать атаману Краснову соглашение о признании Доном политического и военного руководства Франше д'Эспре. И, кстати, примерно в это же время в Сибири французский представитель ген. Жанен предъявлял претензии на главное командование русскими и союзными армиями, отвергнутые Колчаком. Так что хамское отношение к бывшим союзникам можно считать не случайностью, а общей позицией Франции зимой и весной 1919 г.
Деникин предупреждал Бертелло, что петлюровщина вырождается, распадаясь на шайки грабителей и примыкая к большевизму. К февралю Красная армия сосредоточилась на фронте от Луганска до Екатеринослава, угрожая Ростову, Донбассу, Таврии, Крыму. Деникин решил перебросить бригаду Тимановского на усиление малочисленной Крымско-Азовской армии. Но д'Ансельм, ссылаясь на приказ Бертелло, распорядился добровольческие части из Одессы не выпускать, считая ее «угрожаемой». Однако, несмотря на «угрожаемость», в "жемчужине у моря" продолжалась беспечная жизнь, наполненная легкомысленными политическими интригами, веселым времяпрепровождением, разгулом темного бизнеса и твердой верой в надежную защиту. Хотя Одессу уже отделяла от большевиков только тоненькая и ненадежная перегородка петлюровских отрядов.
Разумеется, никакой путной армии петлюровская Украина создать не смогла. Наскоро собираемое ею ополчение или сдавалось красным, или разбегалось, или отступало почти без сопротивления. Вскоре Директорию «попросили» и из Винницы. Она переехала в Тернополь. К французам большевики до поры до времени приглядывались. Боялись их. Предоставляли им самим разлагаться в одесском бездействии, помогали разложению усиленной пропагандой и копили силы. А поняв, что "оно не кусается", начали наглеть. На Одессу двинулась 20-тысячная «бригада» атамана Григорьева. Григорьев успел послужить в царской армии в чине штабс-капитана, потом в частях Центральной Рады, потом гетману, потом петлюровцам, а потом перешел к красным со своим войском, состоявшим из крестьян-повстанцев и всевозможного сброда. Через месяц-другой, восстав против Советской власти, эти же отряды станут "бандами убийц", и фотовитрины Киева будут взывать "Идите в Красную армию защищать ваших дочерей и жен!", демонстрируя художества григорьевцев: фотографии изнасилованных девушек, загоняемых прикладами топиться в пруд, отрубленные головы, трупы стариков с выдранными бородами и выколотыми глазами, женщин с отрезанными грудями и вспоротыми животами. Умалчивая, откуда же у красных взялись подобные снимки. А оттуда, они делались при походе григорьевцев не на Киев, а еще на Одессу, когда «банды» были бригадой 2-й Украинской дивизии, "доблестными красными войсками" и шли с благородной целью бить буржуев, белогвардейцев и интервентов.