Фронт откатывался на восток, но жесточайшее сражение в Сталинграде до сих пор не затихало. Впоследствии германские генералы обвиняли Гитлера в еще одной «роковой ошибке» – в том, что он запретил Паулюсу пробиваться из окружения. Впрочем, факты показывают, что и это решение фюрера было верным со стратегической точки зрения. В голых степях русские танки и авиация быстро сломили бы 6-ю армию. Она погибла бы в снегах и морозах точно так же, как итальянцы или венгры. А в Сталинграде Паулюс имел возможность опереться на те же позиции, которые ему довелось штурмовать, – курганы и балки вокруг города, руины. Солдаты могли отсидеться в подвалах, как-то обогреться.
Группировка Паулюса связала 7 русских армий. Если бы они тоже ринулись на запад, в образовавшиеся прорывы, для Германии это обернулось бы полной катастрофой. Но Донской фронт Рокоссовского застрял у Сталинграда надолго. Когда стало ясно, что нахрапом врага не возьмешь, пришлось готовить отдельную операцию, «Кольцо». Заново намечались удары, подтягивалось побольше артиллерии, завозились боеприпасы. Наступление возобновилось 10 января. Казалось, что стороны поменялись местами: русские силятся взять развалины города, а немцы упорно обороняют их. Успехи опять отмечались десятками метров, отдельными захваченными курганами или зданиями.
Однако немцы, в отличие от наших защитников города, находились в полном кольце. Обещание Геринга о поддержании воздушного моста нарушалось. Сказалась потеря 300 самолетов под Тацинской. А над степью теперь господствовали советские истребители, сшибали германские транспортники и бомбардировщики. Тем временем армии Донского фронта теснили врага. Каждый шаг прокладывали залпами пушек и минометов, отбирали одну за другой ключевые позиции. Наконец, заняли два аэродрома, оборудованных немцами. Закрылась последняя отдушина к спасению. Боеприпасы и продукты стали сбрасывать с воздуха, но территория 6-й армии сжималась. Самолеты с грузами появлялись все реже, и все чаще они падали в расположении наших войск.
Германские солдаты изголодались, обовшивели. Паулюс доложил Гитлеру: остатки армии обречены, возможности сопротивления исчерпаны. Запросил разрешения на капитуляцию. Вместо ответа фюрер произвел его в фельдмаршалы. Это был откровенный намек на самоубийство – до сих пор германские фельдмаршалы в плен не сдавались. Но Паулюс предпочел намек «не понять». Очередным натиском войска Рокоссовского разрезали 6-ю армию надвое, и 30 января фельдмаршал сдался. Северная группировка последовала его примеру, стала складывать оружие. Южная еще упрямилась. Но на нее посыпался следующий шквал снарядов, и 2 февраля она вывесила белые флаги, начала выползать из подвалов. В окружении погибло более 140 тыс. немцев, 91 тыс. попала в плен.
Впрочем, выстрелы в развалинах звучали еще несколько дней. В безнадежных схватках умирали или кончали с собой русские «хиви». Их у Паулюса насчитывалось 20 тыс. На плен они не надеялись. Наши солдаты, встретив изменников, обычно не считали нужным даже вести их в особый отдел, приканчивали не месте. Но и в цифры германских потерь они не вошли. Сгинули без следа. Никому не нужные, безымянные… В Германии был объявлен национальный траур. По всей стране звонили погребальные колокола. О пленении Паулюса умалчивалось. Фельдмаршала и всю его армию причислили к павшим в бою. Но одновременно была объявлена тотальная мобилизация. В армию призывали тех, кого раньше освободили от службы по тем или иным причинам, призывали старшие возрасты вплоть до 50-летних. Правда, таких солдат направляли в спокойные тыловые части. Но тем самым высвобождались контингенты помоложе и поздоровее.
В то время как Донской фронт добивал Паулюса, его сосед, Сталинградский фронт Еременко, уже оторвался от Сталинграда на 200 км. Его переименовали в Южный и нацелили взять Ростов. А советский Закавказский фронт генерала армии Тюленева снова был разделен на два. Из пяти армий, сражавшихся на западном участке, под Туапсе и Новороссийском, был возрожден Северо-Кавказский фронт генерал-полковника Масленникова. При взятии Ростова германская группа «А» оказалась бы отрезанной на Кавказе. А войска Тюленева и Масленникова наносили сходящиеся удары, расчленяя на части и уничтожая окруженную группировку. Немцам грозил разгром похлеще сталинградского [18, 151].
Однако неприятель осознал угрозу. В группу армий «Дон» Манштейна подтягивались из тыла резервы, опоздавшие к прорыву на Сталинград. И если выручить Паулюса он не смог, то для кавказских сослуживцев сделал много. Цеплялся за донские станицы и замерзшие степные речки, тормозил продвижение Южного фронта. Удерживал горловину наметившегося мешка. А под прикрытием его заслонов фон Клейст принялся спешно вытаскивать 1-ю танковую армию с Терека к Ростову.
Закавказский фронт должен был насесть ей на хвост. Но он был слабее, чем фронты, действующие под Сталинградом или Воронежем, не хватало тяжелого вооружения, техники. Вклиниться в боевые порядки фон Клейста и сорвать планомерный отход армии Тюленева не сумели. Только теснили неприятелей и двигались следом за ними. А германская 1-я танковая оставила Ставрополь, но оторвалась от преследования и соединилась с Манштейном [43].
Северо-Кавказский фронт должен был прорываться навстречу Закавказскому и Южному. Но под Туапсе немцы понастроили оборону в горах, отразили атаки. Основательно укрепили и Новороссийск. Для освобождения города наметили два десанта через Цемесскую бухту. Вспомогательный высадится на полуострове Мысхако, отвлечет на себя противника. Этим воспользуется основной, захватит плацдарм у села Озерейки, и отсюда наши войска будут пробиваться во фланг и тыл вражеским линиям обороны.
Эффект неожиданности сработал. Батальон морской пехоты Цезаря Куникова выскочил в ледяную воду с торпедных катеров, переколол штыками и перестрелял немцев на Мысхако. Но второй, главный, десант противник встретил ливнем снарядов и мин, над морем закружилась авиация. Высадка не удалась. Однако и германские попытки смять горстку наших воинов на Мысхако ни к чему не привели. Перепахивали пятачок артиллерией, кидались в атаки, все было тщетно. В расположении врага застряла, будто осколочек, Малая Земля – плацдармик шириной 4 км и глубиной 2,5.
Но сорвавшиеся удары под Туапсе и Новороссийском притянули к себе и связали 17-ю германскую армию генерала Енеке. А ее сосед, фон Клейст, не слишком оглядывался на Енеке. Соединившись с Манштейном, он развернул свои танки в противоположном направлении, навстречу наседающему Южному фронту. Отбросил его от Ростова, отбил Батайск. Но в результате между 17-й и 1-й танковой армиями наметился разрыв. Советское Верховное главнокомандование заметило слабое место. После освобождения Ставрополя 37-й армии Закавказского фронта было приказано не продолжать погоню за Клейстом, а резко повернуть на запад – в стык двух вражеских армий.
Эта армия начала по степям обходить Краснодар. Немцы в городе запаниковали и 12 февраля бросили его без боя. Но советские части не задерживались, вылетели прямо к Азовскому морю. Германская армия Енеке оказалось отрезанной от Манштейна и Клейста, стала откатываться к Таманскому полуострову. Но и Манштейну с Клейстом уже припекало. Пока они отражали Южный фронт, Юго-Западный обтекал их с севера. 18 февраля немцы бросили Ростов, Манштейн отвел свою группировку на старые позиции, которые прошлой зимой возводились по р. Миус. Часть траншей и дзотов успела обвалиться, но их быстро привели в надлежащее состояние, освежили проволочные заграждения и минные поля, и советские войска, измотавшиеся в предыдущих боях, напоролись на капитальную оборону.