Под давлением столь весомых аргументов, да еще отчетливо понимая значимость мнения министра госбезопасности, Жданов изменил свое первоначальное решение отложить на некоторое время определение судьбы ЕАК, однако, не желая упускать инициативу из своих рук, проект постановления поручил подготовить начальнику УПиА Г.Ф. Александрову. Тому человеку, который сможет составить необходимые документы так, как желательно ему, Жданову, а не Абакумову, Кузнецову или Суслову.
Александров быстро выполнил поручение, 8 января 1947 г. направил Молотову, как куратору международных вопросов в ПБ, и А.А. Кузнецову, ответственному за кадры, два документа. Для узкого круга — проект постановления ЦК: «1. В связи с тем, что задачи, поставленные перед Антифашистским комитетом советских ученых и Еврейским антифашистским комитетом, исчерпаны, принять предложение Управления пропаганды и агитации и Отдела внешней политики ЦК ВКП(б) о прекращении деятельности этих комитетов . Внести на утверждение Политбюро».
Обосновывалось же такое решение Александровым следующим образом: «В период Великой Отечественной войны Еврейский антифашистский комитет сыграл известную положительную роль, содействуя мобилизации зарубежного еврейского населения на борьбу с немецким фашизмом. С окончанием войны деятельность комитета приобретает все более националистический, сионистский характер, она объективно способствует усилению еврейского буржуазно-националистического движения за границей и подогреванию националистических, сионистских настроений среди части еврейского населения в СССР». Но далее, в отличие от авторов предыдущих записок, Александров снимал с руководства ЕАК ответственность за создавшееся положение, давал ему возможность с честью выйти из игры: «Управление пропаганды и агитации и Отдел внешней политики ЦК ВКП(б) вели беседы с председателем Еврейского антифашистского комитета т. Михоэлсом и ответственным секретарем комитета т. Фефером о неправильности установившейся практики в работе комитета в послевоенное время. В ходе этих бесед тт. Михоэлс и Фефер признали задачи комитета исчерпанными».
Опираясь на отмеченную выше договоренность, для возможного гласного использования Александров предложил проект еще одного документа — постановления «О самороспуске Еврейского антифашистского комитета». «В послевоенное время, — говорилось в нем, — когда укрепляются связи советских народов с народами зарубежных стран, в том числе с еврейским населением, через общественные организации — профсоюзные, женские, молодежные, общество культурной связи, — Еврейский антифашистский комитет в СССР считает свои задачи исчерпанными и выносит решение о прекращении своей деятельности» .
И вот тогда, когда, казалось бы, судьба ЕАК решилась окончательно и бесповоротно, притом так, что подчеркивались его заслуги и обходились обвинения в национализме, сионизме, вопрос о роспуске так и не был вынесен ни на Секретариат, ни на ПБ. Записка Александрова попала к Молотову, возможно, в тот самый момент, когда к нему поступила информация о подписании турецко-трансиорданского договора и, скорее всего, вынудила искать то, что могло бы отвлечь внимание Вашингтона и Лондона от Турции и Ирана, а СССР все же дать возможность проникнуть в регион, хоть и с черного хода, захватить прочные позиции в тылу у потенциального противника.
Можно допустить и иное. Молотов вспомнил о записке Суслова, вернулся к ней и нашел там то, что столь настойчиво искал, — указание и на конфликт, которым он мог воспользоваться, и на канал проникновения. Ведь ЕАК, как услужливо информировал заведующий ОВП, преследуя прямо противоположную цель, имел давние, прочные связи с такими влиятельными организациями, как Всемирный еврейский конгресс, Еврейский конгресс США, «Джойнт» и многими другими. В том числе и с действующими в Палестине, что могло оказаться решающим.
Есть и прямое доказательство заинтересованности Молотова делами ЕАК. Начиная с 1947 г. у комитета сменили одного из двух кураторов, сохранили, но лишь по линии ОВП, то есть сугубо открытой, пропагандистской деятельности, Жданова. Но Кузнецова полностью отрешили от надзора за ЕАК, вместо него появился Молотов. Это бесспорно и однозначно подтверждают все документы, связанные с комитетом. Они либо содержат такие фразы: «в соответствии с указаниями товарища Жданова А.А. и товарища Молотова В.М.», либо несут не менее многозначительные резолюции Жданова: «Согласен. Сообщите т. Молотову» .
Однако Суслова, которому формально и подчинялся ЕАК, продолжала беспокоить деятельность комитета — количество и содержание статей, готовившихся там и направлявшихся за границу для публикации в еврейских газетах преимущественно США и Палестины. Потому он одобрил очередную записку ОВП (ее подписал сотрудник УПиА) и дал ей ход в июле 1947 г. «Комитет, — отмечалось в ней, — не ведет борьбы против еврейского национализма и сионизма в зарубежных странах. Ни в статьях, посылаемых за границу, ни на страницах издаваемой комитетом газеты «Эйникайт» («Единение») не разоблачаются сильно активизировавшиеся в последнее время еврейские националисты всех оттенков и сионисты, не подвергаются критике националистические ошибки еврейских социал-демократических организаций и отдельных их деятелей». Более того, в тексте записки прозрачно намекалось на отсутствие должного сотрудничества ЕАК с МГБ по выполнению установленных для него функций разведки: «Свои связи с зарубежными еврейскими учеными, общественно-политическими и культурными деятелями комитет не использовал с целью получения от них полезной для советского государства научно-технической и политической информации» .
Действуя именно таким образом, Суслов, только что утвержденный секретарем ЦК, несомненно, стремился настоять на своем первоначальном предложении хотя бы сейчас и заставить ЕАК, если уж не удалось ликвидировать его, безропотно подчиниться лично ему. И для этого вместе с запиской он направил Жданову проект очередного постановления, предлагал установить, «что в работе Еврейского антифашистского комитета имеются серьезные политические ошибки и недостатки», потребовать от комитета устранения их и заодно, в тех же целях, радикально изменить его состав. Вместе с тем Суслов попытался определить задачи ЕАК на будущее: «пропаганда за рубежом достижений Советского Союза… разоблачение антисоветской кампании англо-американских реакционных кругов… получение полезной для Советского Союза информации» .
Но опять, как и в январе, мнение Суслова оказалось гласом вопиющего в пустыне. Его предложения просто не стали рассматривать, лишь поручили ЕАК готовить, начиная с августа, для ОВП ежемесячные специальные информационные бюллетени — только в двух экземплярах, под грифом «строго секретно», объемом четыре печатных листа — обзоры зарубежной прессы по палестинской проблеме .
Тем временем эта самая палестинская проблема вступила в критическую стадию. Вооруженные еврейские организации Хагана и Лехи (группа Штерна) фактически развернули партизанскую борьбу против британских войск и арабского населения, требуя немедленного создания государства Израиль. ООН признала ситуацию угрозой миру в регионе и 28 апреля созвала специальную сессию Генеральной Ассамблеи, в повестке дня которой значился только один вопрос — положение в Палестине. Представитель СССР А.А. Громыко выразил твердое убеждение в необходимости пригласить на заседание с совещательным голосом Бен Гуриона, главу делегации Еврейского агентства в США, как одной из двух заинтересованных сторон, ведь интересы другой конфликтующей стороны выражали представители арабских стран. Однако советское предложение поддержки не нашло и было отклонено.