– Я им напомню, что я не только сидхе, но и ночной летун.
– Если я пойду с тобой, это тебе поможет или повредит?
– Скорее повредит. Я поговорю с моим народом и вернусь к вам. Таранис сошел с ума, решившись на осаду слуа.
– А почему на помощь слуа не пришли Неблагие? – спросил Дойл.
– Выясню, – сказал Шолто и взялся уже за дверную ручку, но тут заговорил Мистраль.
– Мои поздравления, царь Шолто, в том, что ты стал королем при королеве Мередит.
Он сказал это почти ровным тоном – почти.
– И тебе поздравления, Повелитель Бурь. Хотя царей вокруг развелось столько, что не знаю уж, какое царство кто с кем разделит.
С этими словами Шолто вышел, и Генри вместе с ним.
– С чем это он меня поздравлял? – спросил Мистраль. – Я так понял, что принцесса носит детей от Шолто и от тебя, Дойл. Заключил из вашей беседы в постели, после нашего пробуждения.
– Что, королева ничего тебе не сказала, Мистраль? – спросила я.
– Сказала, что ты наконец забеременела от когото из стражей. Мне мало что говорили, больше пытали. – Он отвел глаза. – Она страшно разозлилась, когда ты уехала, принцесса. Твой зеленый рыцарь уничтожил ее зал пыток, так что она принимала меня в своих покоях – приковав цепями к стене. Я оставался в ее власти со времени твоего отъезда.
Я тронула его за руку, но он ее отдернул.
– Я боялась, что она отомстит тебе за то, что ты был со мной, – сказала я. – Прости...
– Я знал, что заплачу дорого. – Он почти взглянул на меня, но все же уронил на глаза длинный серый занавес волос и спрятался за ним. – Я готов был платить, потому что надеялся... – Он встряхнул головой. – Поздно было надеяться. – Он повернулся к Дойлу, протягивая руку: – Завидую тебе, капитан.
Дойл шагнул вперед пожать ему руку – тьма и свет, сцепившие ладони.
– Поверить не могу, что королева не сказала двору правды.
– Я освободился от цепей только прошлой ночью, так что понятия не имею, что она говорила двору. Я слишком выпал из фавора, чтобы мне говорили хоть что-нибудь. Освободил меня и выманил наружу, на погибель, один из нас. Онилвина необходимо убить, мой капитан.
– Он тебя предал?
– Он привел меня к засаде лучников Благих, вооруженных стрелами из холодного железа.
– Я об этом еще не слышал. Он понесет свою кару.
– Уже понес, – сказала я.
Оба повернулись ко мне.
– Что ты говоришь, Мерри? – переспросил Дойл.
– Онилвин мертв.
– Но чья рука его убила? – спросил Мистраль.
– Моя.
– Что? – воскликнул Мистраль.
Дойл взял меня за плечо и вгляделся в мои глаза.
– Что произошло, пока я валялся в той больнице?
Я рассказала им самый короткий вариант, какой смогла. Меня забросали вопросами о Дикой охоте, а Дойл обнял меня, когда я подтвердила, что Ба умерла.
– В том, что Благие встали у ворот слуа, есть моя вина. Я отослала тех Благих, что были захвачены Дикой охотой, обратно к Таранису с посланием – что я убила Онилвина собственноручно и что чаша выбрала меня своей хранительницей.
– Почему ты показала им чашу, несмотря на запрет королевы? – спросил Мистраль.
– Пришлось, чтобы спасти твою жизнь.
– Ты спасла меня с помощью чаши?
– Да.
– Не стоило тратить на меня ее магию. Тебе надо было спасать Дойла и Шолто, но я такого риска не стою.
Дойл посмотрел на меня.
– Он не знает, – сказала я.
– Похоже, что нет.
Мистраль переводил взгляд с меня на Дойла.
– Чего я не знаю?
– Я не просто так упомянула имя Клотры, Мистраль. Она родила одного сына от трех отцов, а я рожу двоих детей – от шести мужчин.
– Шесть королей? Что ты будешь делать с ними всеми, принцесса?
– Мередит, Мистраль. Зови меня по имени. Если уж я ношу твое дитя, можем хотя бы обращаться друг к другу попроще.
Секунду Мистраль молча на меня таращился, потом покачал головой и повернулся к Дойлу.
– Она говорит загадками. Если я в числе отцов, королева должна была меня освободить и отпустить в Западные земли.
– Мы узнали обо всем за минуты до того, как король похитил Мередит. Так что тебя не могли отправить в Западные земли, поскольку мы сами были в Сент-Луисе и здесь, в стране фейри.
– А она не знала, что я в числе отцов? – спросил Мистраль.
– Я сообщил ей, что Мередит беременна, и назвал отцов поименно.
– Она сняла с меня цепи, но ничего не сказала.
Он повернулся ко мне. В глазах у него смешалось множество цветов: словно по небу плыли разноцветные облака. Он, видимо, не знал, что и думать, и в чувствах разобраться не мог, и его растерянность отражалась в глазах.
Я шагнула к нему, взяла за руку и заглянула в растерянные глаза:
– Ты будешь отцом, Мистраль.
– Но я был с тобой всего лишь дважды.
Я улыбнулась.
– Разве ты не слышал поговорку – и одного раза хватит?
Он улыбнулся – слегка неуверенно – и глянул на Дойла.
– Это правда?
– Да. Об этом сказало видение, говорившее не с одной только Мередит. Мы оба с тобой будущие отцы. – Дойл блеснул белоснежной улыбкой на черном лице.
Лицо Мистраля осветилось. Глаза стали вдруг голубыми, как ясное летнее небо. Он дотронулся до моего лица – осторожно, словно боялся повредить.
– Беременна моим ребенком?
– Да, – сказала я.
В его глазах появились облака – будто тень настоящих облаков. Глаза приняли цвет дождливого неба, и этот дождь пролился на его очень мужские, бледные щеки. Он плакал – этой реакции я меньше всего ожидала от Повелителя Бурь. И в спальне, и в битве он всегда был яростен и свиреп, а теперь он, единственный из всех, заплакал, узнав, что станет отцом. Каждый раз, когда мне кажется, что я понимаю мужчин, я ошибаюсь.
Голос его звучал слегка надломлено:
– Почему она мне не сказала? Почему пытала, если я совершил то, чего она хотела больше всего на свете, по ее словам? Она мечтала о появлении наследника ее династии, но именно за это она меня пытала. Почему?
Не надо было объяснять, кто эта «она». Я давно заметила, что многие стражи только так и называют королеву Андаис. Она, их королева, полностью распоряжалась их судьбой. Она столетиями была единственной женщиной, к которой они имели шанс прикоснуться.
Мне нечего было сказать, кроме одного: