Наконец, Горбачев хотел сделать жизнь лучше: обеспечить гражданам России большую степень свободы, и прежде всего, свободу передвижения, выражения собственных мыслей.
Задачи, которые ставил перед собой Горбачев, были правильными и популярными: создание более эффективной экономики, окончание «холодной войны», предоставление людям демократических свобод, которых они были лишены в советскую эпоху. Но Горбачев оказался не на высоте этих задач. Он создал условия для колоссальной социальной, экономической и геополитической катастрофы. Вероятно, он хотел лучшего, и хотел этого вполне искренне. Но для того, чтобы добиться лучшего, он должен был возглавить и жестко направлять процесс реформ, контролируя на каждом этапе результаты этого процесса.
Горбачев с этим не справился. Он вступил в реформы как в горный поток, который его унес. И потом мы видели, как он барахтался в этом горном потоке, пытаясь зацепиться то за одно, то за другое, чтобы остановиться и оглядеться. Но ускорившееся политическое время уже не давало ему этого сделать. Те процессы, которые он начал, уже не дали ему возможности остановиться и снова взять все под свой контроль.
Горбачев — реформатор, который утратил контроль над процессом реформ. Это — человек, который хотел сделать свою страну более счастливой, богатой и свободной, а в итоге создал условия для колоссальной социальной, экономической и геополитической катастрофы, которая произошла в нашей стране в начале 1990-х гг., уже при участии Бориса Ельцина. Своей неспособностью проконтролировать процесс реформ он открыл путь к власти человеку-разрушителю — Борису Ельцину, который стал добивать то, что осталось, и разрушать то, что он еще мог разрушить, и который на месте разрушенного создал не демократию, а олигархию, не рынок, а полукриминальный базар. Не случайно Дмитрий Медведев в своем первом обращении к Федеральному Собранию в качестве президента сказал о том, что со времени появления новой России прошло 20 лет, но мы все еще опираемся на потенциал СССР и все еще используем потенциал людей, учившихся в советских вузах. Т. е. мы почти ничего не создали за это время, и по-прежнему едем на тех колесах, которые были созданы в советскую эпоху.
В утрате контроля над процессом реформ и состоит политическая драма Михаила Горбачева. В отличие от Ельцина, который ради власти был готов на все, вплоть до расстрела собственного парламента, Горбачев фактически отдал власть. Это показывает, что по жесткости и целеустремленности характера Ельцин был сильнее Горбачева. Он был готов ради сохранения власти стрелять в Верховный Совет. Горбачев ради сохранения власти ни в кого не стрелял. Кровь, пролитая при нем в Баку, Сумгаите, Вильнюсе, Тбилиси, была скорее следствием слабости, чем жесткости его руководства. Эти трагедии стали результатом того, что Горбачев утратил контроль над событиями, которые стали развиваться по независящим от него сценариям.
На Западе Горбачева хвалят в основном за то, что он закончил «холодную войну», не возражал против воссоединения Германии. И в Германии он — действительно герой, человек, который позволил разрушить Берлинскую стену. Горбачева также хвалят за то, что он сблизил Россию с Западом и не стал препятствовать процессу отделения республик, где затем образовались новые независимые государства. Но это — реальные плюсы с точки зрения немцев, украинцев или прибалтов, которые стремились к независимости. Для нашей же страны его деятельность стала причиной многих трагедий. Для нас важнее всего то, что достижения Горбачева за пределами России чрезвычайно дорого обошлись самой России. Его «заслуги», которые в апреле 2011 г. праздновали в Лондоне, самой России обошлись исключительно дорого. Наша страна заплатила гигантскую цену за те поступки, которые совершил Горбачев, когда позволял свершиться процессам, которые привели к катастрофическому ослаблению нашего государства.
Политика следует оценивать не по его намерениям, а по конкретным результатам его деятельности. А они удручающие. РФ нельзя сравнить с СССР ни по территории, ни по мощи, ни по авторитету, ни по тому, как к ней относятся в мире. Налицо катастрофические социальные последствия, к которым привели неупорядоченные, неконтролируемые, хаотичные реформы. И эти последствия мы ощущаем до сих пор. До сих пор в нашей стране в год умирает примерно на 700–750 тыс. человек больше, чем рождается. А еще совсем недавно эта цифра составляла 1 млн человек. В 1991–1992 гг. наша экономика в одночасье рухнула, мы потеряли 50 процентов нашего производства и не восстановили его уровень до сих пор. Мы потеряли советскую систему здравоохранения, которая, при всех своих недостатках, обеспечивала население необходимыми медицинскими услугами и лекарствами, чего не скажешь о нынешней.
Не сумев провести упорядоченные реформы и отдав власть Ельцину, Горбачев сыграл огромную роль в том, что в 1991–1998 гг. мы прошли через социальную катастрофу, которую американский журналист, ныне покойный Пол Хлебников, убитый в 1994 г. в Москве, сравнил с последствиями войны. По мнению Хлебникова, та социальная катастрофа, которую пережила Россия в 1990-е гг., была страшнее, а наши потери превзошли те экономические, социальные и человеческие потери, которые понес СССР в годы Великой Отечественной войны. Граждане России, которые, в отличие от общественности стран Запада, не воспринимают Горбачева как героя, не могут простить ему именно этого.
Горбачев, в отличие от китайского лидера Дэн Сяопина, не сумел прийти к тому результату, которого он хотел добиться. Вместо этого он получил совершенно другой результат — от которого, вероятно, он сам бы пришел к ужас, если бы узнал, каковы будут последствия тех реформ, которые он начал в апреле 1985 года.
В конце марта 2011 года руководитель близкой к правительству экономической экспертной группы Евсей Гурвич пришел к выводу, что переработка нефти в России «экономически бессмысленна» и приносит стране одни лишь убытки. По этой логике в России нужно немедленно прекратить нефтепереработку, закрыть предприятия, которые ей занимаются, а потребителей перевести исключительно на импортное топливо. Этот вывод заставляет нас задуматься об идейных и политических основах нашего современного экономического развития. Дело в том, что с 1990-х гг. у нас утвердилась примитивная рыночная концепция, которую можно назвать вульгарным либерализмом. По этой концепции все, что не дает прибыли сегодня, должно быть закрыто.
Эта примитивная концепция была главной в экономической теории Егора Гайдара, который, как правило, и оперировал вульгаризмами, выдавая их за научные знания. По логике Гайдара, рынок сам расставляет все на свои места, и если Россия выходит на рынок с недостаточно дешевой и конкурентоспособной продукцией, то это значит, что от такой продукции надо отказаться. У меня был немалый опыт общения с представителями этой школы — например, с Евгением Ясиным в бытность его министром экономики России при Ельцине. Помню, как Ясин мне горячо доказывал, что нам нужно закрывать угольные шахты, потому что они нерентабельны, что нам нужно отказываться от создания собственных авиационных моторов, потому что они ненадежны по сравнению с американскими, что нам нужно отказываться от собственной авиационной промышленности, потому что она нерентабельна… В итоге мы отказались почти от всего, и сегодня доля продукции машиностроения в нашем экспорте в три раза ниже, чем во времена СССР.