Разными аналитиками высказывалась тревога по поводу безопасности Суэцкого канала, через который перевозится всего 6% европейского потребления нефти. Главный поток нефти Ближнего Востока на мировой, и в том числе европейский рынок энергоресурсов осуществляется океаническими танкерами через Индийский (в Индию, Японию и страны Азиатско-Тихоокеанского региона), Атлантический океаны (в США) и вокруг Африки в Европу. Эти главные для мировой экономики морские коммуникации не были затронуты североафриканскими революциями, к тому же, как говорилось ранее, революция прошла относительно мирно, не считая Ливии. Ливия – это особый случай в регионе, не случайно ей уделяется повышенное внимание аналитиков и мировых СМИ. При этом она преподносится чуть ли не как мировой экспортер нефти. Действительно, до 1,3 млн баррелей ливийской высококачественной нефти поставляется на экспорт, главным образом в Южную Европу. Из-за начавшихся беспорядков, перераставших в гражданскую войну, о временном сокращении объема или прекращении работ по добыче нефти и газа в Ливии объявили британская BP, итальянская Eni, французскаяTotal, норвежская Statoil и англо-голландский концерн Shell. В результате добыча нефти в стране сократилась почти на четверть, то есть на 350–400 тыс. баррелей ежедневно. Многие аналитики почему-то соглашались с мировыми СМИ, которые предрекали наступление нефтяного кризиса, если арабские революции продолжатся. Интересно, что в ходе торгов на Лондонской бирже 9 марта цена барреля нефти впервые за последние 2,5 года превысила 110 долл. Однако доля Ливии – это всего лишь 2% мирового потребления. Даже если поставки из Ливии будут полностью прекращены, это не может оказать какого-либо серьезного воздействия на мировой нефтяной рынок. Если даже допустить самый радикальный вариант развития событий и из мирового нефтяного оборота будет выведена вся нефть стран Северной Африки, дефицита поставок на мировом рынке быть не может. Однако, как я отмечал, с началом событий в регионе цены значительно выросли, с 85 до 100–116 долл. за баррель, таков диапазон за последние 7–8 месяцев. Стратегические носители ожиданий краха мирового нефтяного рынка из-за событий в регионе – это «коммивояжеры» фьючерсного нефтяного рынка. Он представляет собой организованный рынок, на котором продаются и покупаются стандартные контракты по заранее согласованной текущей цене, но для поставки продукта в будущем. Это – классическая фьючерская схема. Нью-Йоркская товарная биржа, на которой осуществляется до 80% мировой торговли нефтью, открылась в 1974 г. и сразу же превратилась в главный фьючерсный центр торговли нефтью.
Рынок фьючерсов способствует спекулятивному спросу, потому что очень схож со сделками-пари на скачках, – метко замечает профессор А. Хайтун. Фьючерсы – обязательства купить данный товар по зафиксированной в договоре цене, но через некоторое время с интервалом в месяц, два, три, полгода, год; они дорожают ранее других. Динамика цен на нефть на рынке поставок следует за общим трендом рынка фьючерсов, но, как правило, от него отстает, а цены всегда отличаются. Фьючерсы – это «бумаги» (инструменты), которыми пользуются спекулянты; фьючерсы во многом их и породили. Специалисты связывают подорожание нефти именно с массовым приходом на этот рынок спекулянтов. Причина ясна: количество субъектов (предпринимателей), готовых и могущих продать нефть в определенные сроки, ограничено реальными законами производства и логистикой. Субъектов же, то есть спекулянтов, готовых поиграть на возможной разнице между ценой поставки договора и реальной рыночной ценой товара к моменту его реализации, намного больше, что и повышает цену фьючерсов.
Когда разразился последний глобальный финансово-экономический кризис, спекулянты стали уходить из рынка акций фирм и недвижимости и переходить на нефтяной рынок. Возможно, особые свойства нефти, обеспечивающего функционирование мировой экономики, при всех обстоятельствах и способствует стабильности цен на высоком уровне и еще более интенсивному притоку в эту отрасль фиктивного капитала. К тому же Китай и Индия закупали в больших объемах нефть, особенно Китай, нейтрализуя тенденцию к спаду мирового производства нефти. Это в немалой мере способствовало росту фьючерсных контрактов, что в условиях кризиса привело к пику цен на нефть в 140 долл. за баррель. По мнению А. Хайтуна, такой скачок, однако, «был единичным фактором и вызван исключительно появлением на торгах Интернета и непристойным отрывом интегральных сроков исполнения фьючерсных контрактов от реальных возможностей поставок». (См.: А. Хайтун. Ценовое шаманство. НГ – Энергия, 2011, 13 апреля, с. 12.)
Все это подтверждает высказанный выше тезис: не может являться «вечной» темой монопольная функция России на поставки нефти и газа на Запад и на Восток. Как отмечено, в них, во-первых, идет динамичный поиск альтернативных источников, во-вторых, происходит быстрая географическая диверсификация этих поставок в Европу и Азию, в-третьих, истощение нефти на суше в России произойдет через 15–20 лет.
Африка, многие страны которой богаты нефтью и газом, все активнее вовлекается в энергообеспечение Европы. Каспийская нефть уже соединена через трубопровод Баку – Тбилиси – Джейхан (БТД) с Турцией, откуда предполагается его строительство на юг Европы (NABUCCO). Подключение Казахстана, других среднеазиатских стран (Туркмении) к этому трубопроводу, а также строительство нефте– и газопровода из этого региона в Европу ведет к подрыву позиций России как газового монополиста. Эти позиции теряются тем быстрее, чем агрессивнее становится политика российских нефтегазовых корпораций, путающих экономику и политику. Возможно, чрезмерно высокие прибыли делают неразумными некоторые важные шаги субъектов внешней политики и внешнеэкономических связей, формируют мысли о вечности сегодняшних условий. Однако проходит время, и новые условия качественно меняют и экономические, и геополитическую ситуацию – это неизбежно. Важно, однако, уметь прогнозировать новые ситуации и новые цели.
Высокие должностные лица России часто обвиняют США в «нарушении обязательств» государственного секретаря США Бейкера (при президенте Буше-старшем) о том, что «НАТО не расширится на Восток ни на дюйм» (1989). При этом «забывают» о событиях в самой России, которые подтолкнули это самое «продвижение НАТОна Восток». Первое событие – это расстрел Парламента в 1993 г. Второе – война, начатая Кремлем на Кавказе, в Чечне. Соседние с Россией страны, в том числе Прибалтика, бросились осаждать коридоры НАТО, требуя обезопасить их от возможности угрозы, исходящей от Москвы, в силу непредсказуемости поведения ее лидеров.
Эта война, как и расправа с Парламентом, показала крайнюю агрессивность новой кремлевской власти, возвышение милитаристских кругов в структуре власти, их полную неподконтрольность парламентской демократии (которая оказалась уничтоженной). Это обстоятельство, несмотря на сателлитный статус ельцинской России, вызвало серьезную озабоченность на Западе и страх соседних небольших государств. Они, обладая богатым историческим опытом взаимоотношений с Россией, ощутили свою беззащитность перед ней; появились и серьезные опасения, связанные с возможными для них последствиями, если вдруг она (Россия) снова станет сильной и могучей, а они, эти соседи, не будут иметь международные гарантии, способные оградить их от возможных «капризов» (в форме агрессии) российских правителей. Одновременно в тот период в международном сообществе стали распространенными идеи о России как «несостоявшемся государстве». Снова, как и в преддверии гибели СССР и после, появились ожидания распада России на десятки мелких, враждующих между собой, полугосударственных образований.