«Всякое чужое ухаживание смешно, пока не начинают ухаживать за тобой. Тут уже принимаешься глотать крючки без наживки», – подумала Рина.
Сашка отыскивал в толпе Насту. Толпа все время смещалась, и там, где Наста была минуту назад, уже топтался скучающий Тилль. Изредка он скашивал глаза на Гая: видимо, проверял, не ушло ли начальство, чтобы можно было слинять. Близнецы Кеша и Паша расталкивали девушек плечами, нагло разглядывали их с головы до ног и, видимо, тоже искали настоящую любовь.
Толпа стала менять форму, удлиняться. Проследив, куда она тянется, Сашка увидел, что к серебряному кубу. У куба стоял Долбушин, рядом с бесенком прыгал Белдо.
Будущие ученики психологической школы по очереди подходили к кубу и касались его лбом. Сияние окутывало их. На несколько секунд они замирали, пытаясь ощутить, изменилось ли в них что-нибудь. И ничего не ощущали. Эль еще слишком маленький и слабый – не эль даже, тень эля. Теперь только от самого человека зависит, как скоро он прорастет. Каждая принятая от эля услуга, дар или чудо что-то убавят у человека и прибавят эльбу, пока однажды хозяин и гость не поменяются местами и человек не станет марионеткой. Навсегда.
Женщина с глазами раненой лани проталкивала вперед затюканного юношу в свитерочке. Мальчик стеснялся и тосковал. Мама же была хоть робка, но настойчива.
– Лешеньку, Лешеньку пропустите! Мы опаздываем! Лешеньке вечером еще заниматься, – повторяла она.
Протолкнув Лешеньку к кубу, мама всунула его головой в оплавленный слиток и отошла, довольная, что не пришлось стоять в очереди.
Сашке удалось отыскать Насту. Красавец Евгений держал ее за руку и что-то шептал на ухо, касаясь волосами щеки. Наста отворачивалась и качала головой, но ощущалось, что она слушает, и жадно.
Заметив, что Наста идет к слитку без большого желания и пропускает других вперед, Белдо стал проталкиваться к ней.
– Простите! Извините! Простите! Позвольте! – повторял он, извиваясь как угорь.
Ситуация была критическая. Красавец Евгений подхватил Насту под одну руку, а старичок Белдо под другую. Видя, что Наста вот-вот окажется у камня, Сашка выхватил из кармана вспышечник. Оглянулся на Рину и с силой бросил гриб об пол. Гриб взорвался не сразу, и любопытная Рина успела вновь приоткрыть глаза. Совсем чуть-чуть, но и этого хватило…
Вспышки Рина не увидела. Грохота не услышала. Ей показалось, она нырнула в бело-розовый кисель, где не было ни звуков, ни голосов. Окунулась в полнейшее ничто. Поняв, что Рина ослеплена, Сашка схватил ее за руку. Выдернул у застывшего с резиновой улыбкой Белдо Насту и начал буксировать обеих девушек к выходу. Вокруг был театр восковых фигур. Вот пожилая ведьма из форта Белдо не донесла ко рту бокал. А вот здоровенный берсерк из оцепления застыл в момент зевка: виден разинутый рот с коронками на дальних зубах.
Особенно тяжело было с Настой. Сашка тащил ее, как тюк. Он толкнул звякнувшую стеклом старую дверь и… едва не взвыл. Перед ним тянулся тот же ведьмарский зал.
Еще на что-то надеясь, Сашка снова кинулся к двери, рванул в другую сторону и… опять перед ним выросли цепь берсерков и круглая щекастая голова Тилля. Проклятье!
Рина уже пришла в себя и помогала поддерживать Насту.
– Бежать можешь? – крикнул Сашка.
Они закинули руки Насты себе на плечи и, придав ее телу вертикальное положение, потащили. Мало-помалу Наста стала им помогать. В глубине зала, за зеркалами, Сашка видел начало лестницы. Только бы успеть!
Берсерки начинали шевелиться. Гай, сидя на корточках, раскачивался, как шаман. Вцепился в ногу одеревеневшего арбалетчика, встал. Тот повернулся и, глядя на него пустыми глазами, стал медленно поднимать арбалет. Гай вышиб оружие. Подбежал к Тиллю и резко, как кошка лапой, влепил ему затрещину.
Тилль верноподданно моргнул. Жирная щека дрогнула.
– Они не уйдут! Мы окольцевали пространство. На улицу – только со мной или с берсерками, – сказал он хладнокровно. – Шныры где-то здесь, в толпе! Обыскать! Всех к камню! Охрана!
Берсерки из оцепления безжалостно шерстили зал, насильно подтаскивая всех по очереди к камню. Пока вспышки были или серебристыми, или синеватыми. Если у камня окажется шныр, вспышка будет зеленой. В ожидании этого, держа камень на прицеле, рядом застыли двое арбалетчиков Гая.
– Альберт, схема школы у вас есть? – крикнул Гай.
– Какая схема? Нам принадлежит газетный киоск на первом этаже! Остальное – махинации с пятым измерением внутри этого киоска, – отозвался Долбушин, окидывая взглядом зал, в котором легко развернулся бы трейлер с прицепом.
– Они могли уйти через второй этаж?
– На втором этаже – кабинеты управы. Проход туда мы на всякий случай оставили.
– А другой выход из здания?
– Его нет, – подал голос Тилль. – Но я, кажется, не поставил на втором этаже берсерков!
Долбушин посмотрел на его мощные короткие ноги.
– Сегодня от ваших туш мало проку. Я проверю сам! – сказал он коленям Тилля и направился к лестнице.
– Можно не тревожиться, – крикнул ему вслед старичок Белдо. – Второй этаж охраняет Линда – боевая ведьма первого разряда.
* * *
Лестница была старая, с высокими ступенями и гипсовыми перилами с широкими площадками. Когда-то на них стояли каменные вазы, потом головы вождей, теперь же площадки напоминали бритый подбородок на пухлом лице.
Взбежав наверх, шныры оказались в типичном коридоре типичного государственного учреждения в неприемное время. Банкетки, пустой стол дежурной, несколько гравюр с видами Москвы и кабинеты, кабинеты. В воздухе витала сладковатая вонь тараканьей отравы.
Со стороны фойе Сашка услышал бормотание. Кто-то, прохаживаясь, разговаривал сам с собой. Сгоряча хотел проскочить, но Наста удержала.
– Погоди… надо посмотреть! – Она сунула руку в карман и протянула Сашке театральный бинокль.
– Держи! Вместо меня пойдешь!.. Меня еще шатает!
– Зачем бинокль?
– После поймешь… И осторожно!
Сашка взял бинокль и пополз, представляя, как глупо он будет выглядеть, если кто-то выйдет из кабинета. Добрался до высокой ступеньки, отделявшей коридор от фойе. Осторожно выглянул. По узкому фойе, вдоль строгих стендов с графиком работы чиновников, прохаживалась миловидная женщина в светлых брюках и непрерывно что-то бормотала, улыбаясь сама себе.
«Ну разговаривает… Ну и пусть!» – подумал Сашка и начал было отползать, но, вспомнив про бинокль, неохотно взглянул в него.
Внутри бинокля было розовое пламя. Оно всплеснуло, растеклось по краям, и Сашка увидел, что на плечах у женщины, крепко обхватив шею ногами, сидит обмотанный грязными бинтами лилипут.
Стоп! Какой лилипут? Какими бинтами? Сашка даже глаза закрыл, не веря себе. Потом снова открыл и вновь увидел лилипута. Опустил бинокль – женщина осталась, лилипут исчез. Снова поднес бинокль.