— Да, положение щекотливое, — согласился виконт Лабрюйер, — я даже не знаю, что вам и посоветовать.
Не в силах сдержать свое любопытство, Анри подошел к окну. Мадлен Ламартин все так же стояла под дождем. Плащ промок насквозь, прохожие с изумлением посматривали на красивую женщину, как завороженную созерцавшую входную дверь дома, как будто за ней сейчас происходило чудо.
— Так, чем я могу помочь вам, маркиз?
— Я, конечно же, мог бы сам расторгнуть договор на аренду моего домика в Орли, но это не лучший выход. Я не хочу, чтобы моя жена и ее любовник узнали о чем-нибудь.
— Вы — само великодушие, маркиз, и должен вам признаться, такие как вы среди женатых мужчин — редкость.
А дождь все барабанил по стеклу, глухо стучал по каменным плитам карниза. Мостовая уже скрылась под потоками воды, а Мадлен Ламартин даже не изменила позу. Она стояла в своем плаще, не обращая внимания на непогоду. Ее взгляд неотрывно следил за входной дверью дома виконта Лабрюйера.
Что думала в это время женщина? Возможно, она надеялась, виконт выйдет и пригласит ее в дом, возможно, она молила об этом бога. А может, уже устав от ожиданий, она посылала на голову виконта проклятия.
Никто из прохожих, видевших эту женщину на залитой дождем улице, не мог проникнуть в ход ее мыслей. Кто-то считал ее сумасшедшей, случайно попавшей на улицу и возомнившей, что она теперь живет в этом доме. Кто-то считал выгнанной на улицу женой богатого вельможи, но никому и в голову не приходило, что богато
Одетая женщина может вот так, под дождем, несмотря на свою красоту, дожидаться милости от любовника, которому стоит лишь выйти на крыльцо и кивнуть. А он, вместо того, чтобы пригласить ее в дом, занимается черт знает чем, выслушивая сетования немолодого маркиза Лагранжа.
— Я хочу вас просить о помощи, — сказал маркиз.
— Буду рад оказать вам услугу, — ответил Анри, понимая, что он и в самом деле обязан месье Лагранжу. Ведь тот прекрасно знал, что жена изменила ему с виконтом, но не сделал ровным счетом ничего, чтобы помешать этому.
— Вас удивляет моя прозорливость? — рассмеялся маркиз, было видно, ему не впервой приходится делать подобные признания.
— Я удивляюсь вашей выдержке, маркиз.
— Все объясняется очень просто — жена сама рассказала мне о вас. А теперь, я боюсь, дела с кузеном зашли слишком далеко. Об их встречах я узнал не от нее. Боюсь, моей жене вскружили голову, и она вообразила, что и впрямь влюблена.
— Я готов помочь вам, — напомнил Анри.
— Я хочу, виконт, чтобы вы поехали к моему агенту и, ничего не сообщая ему о нашем разговоре, предложили ему вдвое большую сумму за аренду дома, чем уже заплатил кузен моей жены.
— Но они найдут другое место, — не удержался от замечания виконт Лабрюйер.
— Лишь бы они не встречались в моем доме, — прикрыв глаза, отвечал маркиз Лагранж. Анри замялся.
— Простите, маркиз, но я не знаю цену, которую положил ваш дальний родственник.
— Ах, да, простите, — маркиз положил на стол перевязанную шнурком стопку банковских билетов.
— Ваш агент будет в курсе? — поинтересовался Анри.
— Нет, он ничего не должен знать. Единственное, о чем я ему скажу — что хотел бы получать за аренду своего домика немного больше.
Маркиз уже хотел распрощаться с виконтом Лабрюйером, но тот не спешил отпускать его. Ему не хотелось остаться наедине со своей совестью, ведь теперь стоило только посмотреть в окно, чтобы убедиться в том, какое он, Анри, чудовище. Насквозь промокшая под дождем женщина ожидает лишь взмаха руки, кивка, одного слова, а он не желает пойти навстречу, не желает пригласить в дом.
А пока у него в гостях был маркиз Лагранж, такому поведению было хоть какое-то объяснение. Не может же он принять замужнюю женщину при посторонних!
— Может еще вина? — предложил Анри.
Нет, спасибо, виконт, я должен ехать, наверное, жена уже заждалась меня.
Это было произнесено таким будничным тоном, что трудно было поверить, что человек, только что говоривший о своей жене как о изменнице, теперь с нежностью заботился о том, не слишком ли она соскучилась р его отсутствие.
— Не надо чувствовать себя слишком виноватым по отношению ко мне, — говорил, откланиваясь маркиз Лагранж. — Ваше поведение естественное, окажись я на вашем месте, то поступил бы точно так же. Ведь дело не в мужчине, как уверяют многие, дело в женщине. И если она не желает изменить мужу, то никакими уговорами от нее этого не добьешься.
Правда, виконт Лабрюйер придерживался на этот счет другого мнения, но разубеждать маркиза Лагранжа он не собирался, так как речь шла, все-таки о его собственной жене и выставлять себя героем Анри не хотелось.
— Когда я могу навестить вашего агента, маркиз?
— Когда угодно, дело терпит. Найдете время и заходите.
Дольше удерживать маркиза было уже неприлично, и Анри спустился проводить его. Он стоял на крыльце под проливным дождем, не разрешая Жаку прикрыть себя зонтом. Ведь Мадлен даже не подумала набросить на голову капюшон, и Анри хотелось испытать то же, что испытывает сейчас эта смелая женщина.
Мадам Ламартин, заметив маркиза Лагранжа, отступила в тень арки так, чтобы нельзя было рассмотреть ее лица.
Наконец, экипаж маркиза отъехал, и Анри остался стоять на крыльце рядом с Жаком. Мадлен сделала шаг из темноты в тусклый свет фонаря. Ее глаза вспыхнули, отразив в себе язычки пламени.
Она смотрела прямо на виконта Лабрюйера и тот не мог отделаться от ощущения, что это не женщина, а хищный зверь смотрит на него, изготовившись к прыжку.
— Что будем делать, хозяин? — спросил Жак. Анри остановил его взмахом руки.
— Подожди.
Мадлен не двигалась с места и если бы Анри не видел ее еще при свете дня, он мог бы поклясться — перед ним призрак, а не сама мадам Ламартин. Дождевые капли бежали по лицу женщины, и Анри казалось, это слезы. А может Мадлен и плакала, на дожде не разберешь.
«Я же говорил ей, что нашим отношениям конец, что мы никогда больше не встретимся». Но жалость поднималась со дна души Анри, да и чувство вины давало себя знать. Он был виноват перед всеми — перед Констанцией, перед маркизом Лагранжем, перед Мадлен, перед Колеттой. И виконт Лабрюйер чувствовал, если он хоть частично не искупит свою вину, ему не будет покоя.
Он крепко сжал зубы. У него не было привычки поступаться своими принципами. Но взгляд Мадлен молил: дай только знак, и я брошусь тебе навстречу!
Анри опустил голову.
— Что будем делать, хозяин? — прохрипел из влажной темноты Жак. — Мадам Ламартин совсем замерзнет…
— Да знаю и без тебя, — зло прошептал Анри.