— Сегодня был лучший день в моей жизни… — сказал он каким-то не своим голосом…
Когда за окнами офиса раздался жуткий вой сирены воздушной тревоги, Caшe показалось, что он перенесся в детство: сидит в полутемном зале кинотеатра и смотрит фильм времен Великой Отчественной войны. Сейчас на город начнут пикировать «юнкерсы», а потом посыпятся зажигалки и фугасы.
Не сговариваясь, Белов и Шмидт встали и подошли к окну. Дмитрий открыл задвижку, поднял вверх алюминиевую раму. На них пахнуло зимним холодом и запахом смога. В уши ударила симфония, точнее, какафония звуков, главную партию в которой уверенно вела завывающая сирена.
Ситуация внизу напоминала потревоженный взрывом автомобильный муравейник: всякое движение транспорта на Новом Арбате прекратилось. Вернее, прекратилось правильное, организованное движение. Столкнулось несколько десятков машин. Сбитые с толку водители сдавали назад, сигналили, как сумасшедшие, пытаясь выбраться из гигантских пробок, заткнувших обе стороны широчайшего проспекта.
Высунувшись до половины из окна, Белов увидел виновника всех этих безобразий. Около припаркованной напротив входа в Фонд Реставрации белой «пятерки» стоял человек в синих джинсах и тельняшке. Он был полусогнут, левой рукой удерживал воткнутую одним концом в землю сирену, похожую на гигантскую механическую дрель, а правой с азартом крутил ее ручку, будто заводил допотопный граммофон или играл на шарманке.
Придурок поднял голову вверх и расплылся в широкой и глупой, как у Буратино, улыбке. Это был Витька Злобин. Рядом стояли Степаныч, Доктор Ватсон и Федя Лукин. Увидев в окне Белова, они радостно замахали руками, призывая спуститься к ним. Доктор Ватсон даже сложил ладони трубочкой и что-то крикнул, но сирена заглушала все звуки, кроме автомобильных гудков, да и то лишь тех, которые доносились издали и воспринимались как фон. Степаныч непедагогично пнул Злобина ногой в зад, и только после этого сирена умолкла.
— Вот козел этот Витек, — одобрительно сказал Саша удивленному Шмидту и расплылся в улыбке. — Деструктивный тип, за что ни возьмется, все развалит.
Он немного соскучился по своим обалдуям. Тем более, что без твердой руки они никуда годятся и, как показывает практика, просто становятся опасны для общества! Чуть больше получаса назад Белов позвонил Степанычу по мобильнику Шмидта и попросил заехать за ним в Фонд Реставрации. Можно себе представить, с какой скоростью они должны были гнать, чтобы за такой короткий срок добраться до Нового Арбата!
— Дима, — сказал Белов, задвигая окно, — я, пожалуй, пойду… Все, что хотел, я сказал. С Ольгой не дергайся, перебесится — сама придет как миленькая. Блин, Ивана жалко! — он помолчал. — Ладно, будем на связи. Да, вот что, дай мне свой телефон, а то у меня ни бабла, ни документов. Если что, я позвоню.
Шмидт протянул ему супернавороченную «моторолу», предложил деньги и свою куртку, а потом и машину, но Белов отрицательно покачал головой. Они просто крепко пожали друг другу руку на прощанье.
— Надо бечь, — сказал Саша, — пока их менты не повязали…
Едва Белов выскочил из дверей Фонда, деструктивные элементы в лице Степаныча, Лукина, Ватсона и Злобина с радостными криками двинулись ему навстречу… Но, разглядев его, растерянно притормозили. Слишком уж необычный вид у него был в этом черном костюме с бабочкой и с этой прической, вернее, отсутствием таковой. Они-то его видели последний раз с длинными волосами! Первым опомнился и выдвинулся вперед в меру подпитый Федя.
— Ба, кого я вижу, капитан Блад! — заорал он изо всех сил, так что прилично одетые прохожие шарахнулись от него в сторону, как от чумного. — Узнаешь брата Джереми Пита?
— Все в машину, — громко скомандовал Белов, не обращая на него внимания. — Витек за руль, вы все назад, торжественная встреча отменяется. Живо шевелись, шантрапа бомжатная! — прикрикнул на них Саша, поднял лежавшую на земле сирену и отбросил ее подальше в сторону.
Через секунду «пятерка», ведомая Витьком, но направляемая Беловым, выехала на тротуар и, отчаянно сигналя, помчалась по нему с максимально возможной в этой ситуации скоростью. Многочисленные прохожие отпрыгивали в стороны, как кенгуру, с трудом уворачиваясь от нарушителей общественного порядка. В конце пешеходной зоны «пятерка» резко, со скрипом и механическими стонами, притормозила и свернула направо…
Покрутившись с нарушением всех возможных правил дорожного движения по старым московским переулкам, они вышли на оперативный простор, очень быстро оказались на траверсе Боровицкой башни, из ворот которой всего несколько часов назад вышел Александр Белов, и на хорошей скорости взлетели в горку на Каменный мост.
— Размножается российская земля золотистым фаллосом Кремля… — глубокомысленно произнес Федя, глядя влево на красиво подсвеченную прожекторами колокольню Ивана Великого, вокруг которой поворачивалась панорама Кремля по мере их продвижения к Замоскворечью и по Софийской набережной.
— Затрахали уже по самое дальше некуда, сволочи демократы, — в сердцах выругался Степаныч, тронул за плечо сидевшего впереди Белова и спросил: — Саш, а ты чего в смокинге-то?
— Не все так плохо, как кажется. Я бы даже сказал, все неплохо складывается, я имею в виду — для будущего России, — задумчиво произнес Саша, повернулся и показал рукой на оставшуюся позади громаду исторических зданий, стен и башен. — Я вот, мржно сказать, только что оттуда, поэтому при параде. А Кремль — что Кремль? Просто замок на горке. Главное, что везде есть люди… и нелюди…
Друзья буквально засыпали его вопросами. С тех пор как он пропал, и Степаныч, и Ватсон, и Федя, и Витек только о нем и говорили. Разрабатывались планы широкомасштабного поиска, и если бы Саша не позвонил им сегодня, завтра он вообще мог их не застать в Москве. Спасательная экспедиция в Ростовскую область была уже пол-ностью подготовлена.
Всю дорогу до улицы Гуриевича Саша рассказывал о своих приключениях. Когда он дошел до описания своей встречи с Ельциным и Батиным в Кремле, экипаж «пятерки» впал в состояние эйфории, уж больно все это было похоже на страшную сказку с хорошим концом.
— А у вас-то как дела? — спросил Саша, закончив свою романическую историю.
Никто из друзей ему не ответил. Он по очереди посмотрел каждому из них в глаза. Радужное настроение у партнеров сменилось подавленным.
— Ты представляешь, Саша, наш «Дистрибуторъ» взорвали террористы! Из всех домов на Гуриевича они выбрали именно наш! — чуть не плача, сообщил Власов. — Мы разорены, документы утрачены, долг на нас висит тысяч пятьдесят баксов. Да еще ментура и ФСБ достают, хотя мы занимали квартиру на первом этаже и к подвалам не Имели отношения! — на глазах у него действительно выступили слезы.
Саша удивился: выходит, он вез гексоген для взрыва собственной фирмы?! А Пчела собственными руками своим старикам смерть приготовил, за свои же деньги, вернее, за деньги Бригады? Чудны дела твои, Господи!
— Да ладно, Степаныч, — примирительно сказал Федя, — хрен с ними, с бабками-бабулька-ми. — Пой осанну Всевышнему, что сам жив остался. Ты же в тот день до одиннадцати был на работе, а рвануло в час ночи. Там столько людей погибло невинных, царствие им небесное! А ты передвигаешься без посторонней помощи, руки ходят, ноги говорят, и будь здоров!