– Он долго думал... Потом посоветовал мне быть осторожнее, и, если вдруг Самурай окажется на моем пути, прилипнуть к нему и не отпускать, и наплевать на всех остальных... Стрелять во всех остальных, если будут мешать... Винтовка для него сейчас важнее всего на свете... Я так полагаю, что если винтовка не найдется, Арслану Мовсаровичу изрядно не поздоровится... Он вовсе не Алп-Арслан [21] в действительности, хотя его имя полностью пишется так, и очень даже дрожит за свою задницу...
– У тебя будет возможность «прилипнуть» к Самураю... И даже захватить винтовку возможность будет... Только чуть позже... Я сначала навещу место сражения наверху... Скажи подполковнику Джабраилову... Нет, отдай ему трубку...
Подполковник ответил сразу.
– Что мыслишь, капитан? – спросил он.
– Хочу догнать Дуташева... Неприятно, если там разберутся, наконец, что к чему, объединятся и двинутся к нам...
– Сам справишься?
– Постараюсь. Хотя лучше бы вы помогли, товарищ подполковник... Только поберегите Хамидрашида... Пусть не подставляется...
– Хорошо. Мы идем следом походным маршем...
Никогда еще за последние годы Хамидрашид не чувствовал себя так бодро и легко, как сейчас, после звонка Тамирханова. Всегда сомнения мучили. И там, сидя в норе и думая об очередном взрыве на дороге, он сомневался, он не был до конца уверен в том, что он прав. И все же делал свое дело. И здесь, выйдя по просьбе Тамирханова на такую сложную охоту, сомневался в честности игры с ментом, в порядочности ее ведения. У воина свои понятия о порядочности. А Хамидрашид всегда хотел быть воином в самом высоком понятии этого слова. И потом, выступая уже вместе со спецназом ГРУ против ментов, он тоже в себе сомневался. Трудно чувствовать себя правым, если сомневаешься. Можно просто показывать, что ты вот такой, что ты ни в чем не сомневаешься, что ты уверен в правильности собственных поступков. Но эта показуха создается для других, для подчиненных, которые своему эмиру в рот готовы заглядывать, потому что он для них и царь и бог. А внутри себя в личности своей, замкнутой и мятущейся, он сомневался всегда. И только в последний момент сомнения Хамидрашида оставили. Он перешагнул черту, и нет теперь у него пути назад... У него теперь даже пути в нору нет, потому что он выступил открыто, хотя открытым его выступление окажется только потом, но он уже выступил открыто вместе со спецназом ГРУ, выдав отдельную мобильную офицерскую группу за свой джамаат. Здесь, в ОМОГ спецназа ГРУ, собрались офицеры разных национальностей, разных народов Северного Кавказа, и даже один грузин оказался, но все разговаривали по-чеченски, и это было главное. Никто не будет спрашивать, откуда пришли эти люди. Они пришли по вызову своего эмира – ответ короток и не нуждается в расшифровке...
– Только учти, эмир, группой командую по-прежнему я, но – не официально... – предупредил подполковник Джабраилов. – Твоя роль чисто представительская, если возникнет необходимость... Тогда и командуй...
Это Хамидрашид и сам понимал. Тем не менее сразу дал категоричную команду:
– Нарукавные эмблемы отпороть... Я не могу командовать «летучими мышами»... Погоны снять и спрятать подальше... Не во внешние карманы... Мало ли, ранят или, не приведи Аллах, убьют кого... Мародеры сейчас не гонимы... Они сразу по карманам шарят... Поэтому и погоны, и эмблемы, и документы – поглубже, где искать не сразу будут... Хоть в трусы...
– Разумно... – согласился подполковник Джабраилов и первым стал отпарывать ножом нарукавную эмблему.
– И побыстрее... Хорошо бы догнать Самурая... – опять показал Хамидрашид свой командирский нрав, и окрик его прозвучал так резко, что даже Джабраилов, переглянувшись с Дуквахой, улыбнулся...
– Еще бы эти... – Хамидрашид постучал себя по уху, показывая на наушники «подснежников» и микрофоны, закрепленные на воротниках.
– Что, у ваших таких не бывает? – поинтересовался подполковник.
– У нас только простые «переговорки»... И то не у всех... Раньше, когда домой часто ходили, у всех были... Было где аккумуляторы зарядить... Сейчас это проблема...
Подполковник думал недолго, вытащил из своего рюкзака дополнительный комплект, подключил и передал эмиру. Показал, как закрепить.
– Оставим пока... Дальше – посмотрим... В конце концов, это могут быть трофеи, захваченные у Самурая... Запасной комплект только один, Дукваха будет у нас без связи... – и сердито оторвал нарукавную эмблему.
Процедура маскировки все же заняла много времени. Чтобы снять погоны, требовалось предварительно снять «разгрузки», потом снять бронежилеты, и только после этого можно было добраться до погонов. В обычной обстановке они и не видны... Но мало ли какая ситуация может возникнуть в боевой обстановке. И тогда погоны могут стать причиной крупных неприятностей.
Тем не менее с задачей справились и облачились быстро.
– Выходим... – теперь уже скомандовал Джабраилов.
* * *
В марш все втянулись легко. Спецназовцы вообще ходоки известные, у Хамидрашида спортивная подготовка еще не полностью потеряна, а Дукваха всегда исполнял в джамаате Хамидрашида роль гонца и часто отправлялся то в одну, то в другую сторону, да и домой его Хамидрашид отпускал часто, потому ходить быстро Дукваха умел.
Впереди Джабраилов пустил пулеметчика.
– Я обычно двоих пулеметчиков вперед отправляю... – сказал Хамидрашид. – Особенно это важно ночью в лесу. Встретится кто, автоматчики тогда среагировать не успевают, их уже расстреляют...
– Я бы с удовольствием, – согласился Завгат. – Можно и двух пулеметчиков вперед пустить, но у меня все пулеметчики, а пулемет только один... И идем мы по открытой местности, где засад пока не предвидится... Если только твой друг Самурай нам засаду не устроит...
Хамидрашид понимал, что подполковник так шутит, но все же взглянул на него подозрительно. Но Джабраилов сохранял невозмутимое лицо.
Шли так быстро, как позволяла почва под ногами. Там, где камни были мельче, они всегда лежали ровнее и были обточены весенней водой до гладкости. На таких участках скорость прибавляли. Несколько раз попадались настоящие завалы из больших каменных глыб, весной, в половодье, образующих бурлящие водовороты. Такие места приходилось просто обходить. Местами камни были крупные, и тогда просто перескакивали с камня на камень и добирались до более ровного места. Это даже ускоряло движение, потому что после каждого прыжка, чтобы сохранить равновесие, приходилось не останавливаться, а сразу прыгать на следующий камень. Но таких участков было немного...
Хамидрашид уже через час такого усиленного марша начал присматриваться к спецназовцам, ожидая увидеть усталость в лицах или услышать учащенное дыхание. Дыхание было, конечно, у всех учащенным, в том числе и у самого Хамидрашида, тем не менее совсем не похоже было, что офицеры ОМОГ готовятся попросить у своего командира сделать привал. Казалось, что они могут так передвигаться без устали еще много часов подряд.