Махараль питал склонность к аллюзиям, и трудно было понять, где заканчивается его собственная мысль и начинается цитата из Писания. Список первоисточников удлинялся. Стук клавиш – очень одинокий звук.

Около пяти утра он закончил перевод.

С Божьей помощью

20 сивана 5342 г. [60]

Мой дорогой сын Исаак.

И благословил Господь Исаака и да благословит Он тебя.

И как радуется жених невесте, возрадуется о тебе Бог твой. Ибо глас ликования и глас веселья на улицах Иудеи. И посему я, Иегуда, воздаю хвалу Ему.

Истинно говорю: и кто обручился с женою и не взял ее, тот пусть идет и возвратится домой. Пусть идет и возвратится к жене своей.

Но не забудем, что глаза наши видели все деяние Господне великое, которое Он содеял. А когда сосуд, который делали мы из глины, не удался в руках наших, то горшечник сделал из нее снова другой сосуд, какой ей заблагорассудилось. Разве гончар наравне с глиной? Возможно ли, чтобы сказало изделие о сделавшем его: «Он не сделал меня» – и творение сказало о творце своем: «Он не разумеет»?

Не дай же сердцу своему ослабеть, не ведай страха, не дрогни.

Ибо по правде мы возжелали благодати; Господь лишил нас милости Своей.

Благословляю,

Иегуда Лёв бен Бецалель

Джейкоба потряхивало. Он спрятал листок с переводом в карман и пошел выписываться.

Портье спросил, понравилось ли ему в Оксфорде.

– И да и нет, – ответил Джейкоб.

– Надеюсь, больше да.

Джейкоб протянул белую кредитную карту:

– Слишком сильно сказано.

Глава пятидесятая

Они ждали его на выходе с таможенного контроля.

Субач цапнул его сумку:

– Позвольте мне.

Под знойным лос-анджелесским солнцем поплелись к автостоянке.

– Как мило, что вы меня встречаете, – сказал Джейкоб.

– Фирменная доставка пассажиров, – ответил Шотт.

– Америка вас принимает с распростертыми объятьями, – сказал Субач. – Как долетели? Вам кино показывали?

– «Кунг-фу Панда 2».

– Понравилось? – спросил Шотт.

– Меньше, чем первый мультик.

– Продолжения всегда хуже. – Субач нажал кнопку лифта.

– Надеюсь, вам было что почитать, – сказал Шотт.

Джейкоб пожал плечами. Почти весь полет он просматривал свои записи и пялился в альбомную страницу, приучая себя к взгляду Перната. Потом от корки до корки прочел журнал, торчавший из кармана сиденья, разгадал кроссворд и судоку, пролистал рекламный каталог. Даже когда все чтиво закончилось, он не взглянул на письмо и перевод.

Спокойный полет, никакой турбулентности, все безмятежны, но салон как будто вращался, бесконечно сжимаясь.

Джейкоб всасывал сухой самолетный воздух, распускал ремень безопасности, следил за точкой на экране, пересекавшей Атлантику, трогал след на губах, оставленный жуком, всякий раз поднимал палец, заслышав дребезжанье, возвещавшее прибытие тележки с выпивкой, и был признателен стюардессам, которые, не выказывая осуждения, продавали ему очередную восьмидолларовую бутылочку «Абсолюта».

Видимо, нервный пассажир.

Они вышли из лифта и по бетонному полу в масляных пятнах направились к машинам, выстроившимся, точно ливрейные лакеи. Брелоку Шотта ответила длинная белая «краун-вика» без номеров, с тонированными стеклами.

Увидев в них свое отражение, Джейкоб вздрогнул: пророк с безумными глазами и пятидневной щетиной.

Он потянулся к дверце, но та открылась сама, явив Майка Маллика, бамбуком раскинувшегося на многоместном сиденье.

Маллик похлопал по кожаной подушке:

– Залезайте, детектив.

В машине было сумеречно и прохладно, кондиционер работал на полную мощь. Шотт втиснулся в беспросветный поток автомобилей.

– Что у вас с губой?

– Простите?

– Обожглись?

Джейкоб непроизвольно облизал губы. Их уже не покалывало, но посредине запеклась корочка.

– Пицца, – сказал он. – Поспешишь – людей насмешишь.

– М-да. Лихо вы попутешествовали.

– Я старался экономить, сэр.

Маллик отмахнулся:

– Это неважно.

– Нет чтобы раньше сказать! В следующий раз поселюсь в «Рице».

– В следующий раз?

– Если возникнет необходимость, сэр.

На переднем сиденье хихикнул Субач.

– Однако вы не зря съездили, – сказал Маллик.

– Вы были правы, сэр. Весьма познавательно.

– Славно, славно. Поведайте, что вы узнали.

Из отчета, облагороженного в угоду здравомыслию, выпали происшествие на чердаке, полтора часа в подвале научной библиотеки Рэдклиффа, незадавшееся совокупление с Нортон и новый шестиногий дружок.

Красивая.

Она как будто сердилась.

Она как будто ревновала.

Кажется, рапорт слегка разочаровал Маллика, хотя, возможно, его просто огорчала сама жизнь.

– Вы хорошо поработали, Лев.

– Благодарю вас, сэр.

– Больше нечем поделиться?

– Простите, сэр?

– Помнится, в нашу последнюю встречу вы прослушали пленку.

– Так точно, сэр.

– И какие выводы? – осторожно спросил Маллик.

– То бишь?

– Есть подвижки в установлении абонента?

– Я планирую, сэр, сосредоточиться на Пернате, поскольку он главный подозреваемый. Если на пленке его соучастница, в чем я не уверен, она проявится.

– А если нет?

– Я продолжу наблюдение за Пернатом. Надеюсь, он даст повод взять его за жабры и выжать показания.

– А вдруг он окажется законопослушным гражданином?

– Он безусловно законопослушен. Его двадцать пять лет не могли поймать. Но он психопат.

– Значит, он на свободе, а вы наблюдаете.

– Да, сэр.

– За психопатом.

– Я не вижу другого варианта, сэр. Против него только косвенные улики. Если спугнуть, он затаится и вовек не нарушит даже ПДД.

– И дамочка пусть тоже разгуливает на свободе.

– Пока что.