– Тот берег не наш. Найдется кому им заняться. Тем более что там нечем поживиться. И от крепостенки мало толку, но взять ее нужно. До того, как воины в ней сдохнут от ужаса. Отправьте туда пять тысяч воинов. Пусть учатся брать крепости. Куда ушли жители Аббуту и окрестных деревень?
– На север, ваше могущество, – изогнулся в поклоне один из тысячников. – И ушли уже давно, с месяц. Наши лазутчики говорят, что некоторые укрылись в заново отстроенной Шуманзе, некоторые в Иевусе, а кое-кто добрел и до Этуту!
– А что в Обстинаре? – зевнул Очил.
– Деревни пусты, ваше могущество, – закивал тысячник, – жечь их пока не стали, но в крепостях стоят воины. Но какие там крепости, так… Зато в горных ущельях, за их родовыми башнями, кажется, имеются жирные деревеньки.
– Жирнее Тимора здесь ничего нет, – поморщился Очил. – Даже Касаду и Махру мало чего нам дали. Не успели разжиреть за последние шесть лет. Думаю, что и Иевус с Шуманзой все еще бедны. А уж Хатусс и другие городки Этуту никогда не были богаты. Только Тимор.
– А Рапес и Монтанус? – заикаясь от собственной храбрости, прошептал тысячник. – Ваше могущество? А города и королевства Сабтума и Силлу? Они богатые! Там не было войны шесть лет назад! А самый богатый город после Самсума и Ардууса – Эбаббар? Мы прошли мимо него, даже слышали звон колоколов на его башнях! Зачем нам Тимор? Свеи обломали о него зубы шесть лет назад, а теперь его сила прибыла! Зачем нам Ти…
Договорить тысячник не успел. Только что полулежавший в резном кресле Очил изогнулся, клацнул зубами, махнул рукой, и словно выросший из его ладони меч отсек голову разговорившемуся тысячнику. Фонтан крови ударил из тела. Голова откатилась к ногам Очила. Он пнул ее к выходу и проговорил, лениво облизывая клинок:
– Люблю запах крови. Кто был его правой рукой?
Из дрожащей у полога толпы вытолкнули молодого манна.
– Хорошо, – кивнул Очил. – Повторяю для тебя и для всех остальных. Пять тысяч молодых воинов к крепости, не спеша, с умом – крепость взять. Умение еще пригодится, и для осады южных городов в том числе. Но это все будет весной, или летом, или следующей зимой. Разве маннский пастух режет осенью всех своих овец или коров? Он должен позаботиться и о следующем годе. Ведь так?
– Так, так, ваше могущество, – заскулили стоящие на коленях тысячники.
– Точно так же и крепости прайдов, – снова зевнул Очил. – Только безумец полезет в горы Абанаскуппату зимой. Но летом мы не упустим возможности почесать прайдам их животики. Что касается Эбаббара, то хотел бы напомнить вам, несмотря на то, что здесь более пятисот тысяч клинков, большая часть орды, правит нами по-прежнему несравненный Телох, его величие!
– Да, да, да! – дружно загалдели тысячники.
– Он вместе с нашим другом и братом Кабом добивает Самсум, в котором многие из вас пополнили свои кошели, добивает безвольную, но сладкую Пету, чтобы потом соединиться с нами. Неужели вы хотите, чтобы Телох и Каб проклинали нашу жадность, повторяя наш путь?
– Нет, нет, нет! – почти заплакали тысячники.
– Поэтому Эбаббар – его, – развел руками Очил. – Нас же вполне удовлетворит Тимор. Но все равно ты, – Очил ткнул пальцем в вытолкнутого тысячника, – возьмешь десять тысяч воинов и отправишься в Обстинар. Я хочу проверить, чего ты стоишь. Я хочу увидеть, что таят атеры в обстинарских замках. Я хочу посмотреть, как выглядят молодые обстинарские женщины. Ты меня понял?
– Да, ваше могущество, – закивал, забился головой о пол новый назначенец.
– Тогда пошел вон! – поморщился Очил и посмотрел на остальных тысячников. – Разбили лагерь?
– Да, разбили, конечно, да, ваше могущество, – понеслось от полога.
– Собирайте, – скривил губы Очил. – Идем к Тимору. Там будет наш лагерь. И передайте воинам, что тот, кто первым окажется на другой стороне пропасти, получит от меня тысячу золотых монет!
– Сколько их? – спросил король Адамас, расхаживая по залу совета королевского замка Тимора.
Собранные королем Тимора воеводы обходились без стола. Мягкие скамьи были расставлены вокруг дымящейся жаровни, и возле каждой имелась тумба со светильником и простым угощением: бутылью с настойкой кислых ягод с медом на тиморском кваче и блюдом, на котором лежали ломти вяленого мяса, пласты сыра, свейские пряные лепешки и плошки с овощным соусом. Возле двух скамей, на которых сидели те, кто превосходил прочих ростом почти в полтора раза, блюда были больше обычного. Но никто не притрагивался к еде. Они сидели близко друг от друга, потому что их было всего семеро, но именно семеро должны были решить судьбу не только Тимора, но и изрядной части Анкиды.
– Пятьсот тысяч, – ответил Соллерс, дядя нынешнего короля Обстинара, ставший воеводой Тимора. Он был невысокого роста, не мог похвастаться шириной плеч, но так вышло, что успевал сделать то, на что всем прочим требовалось чуть больше времени, чем ему. Поэтому то, что он стал воеводой, не удивило никого, кроме него самого.
– Пятьсот тысяч, – повторил Соллерс. – Или чуть больше, если считать обозных и лазутчиков.
– Сколько лазутчиков проникли через пропасть? – спросил Адамас.
– Поймали восемнадцать, – ответил Соллерс. – Но если кто из них пока не пойман, то вряд ли сможет принести особенную пользу своему правителю. Деревни не просто пусты – их нет. Дома разобраны и вывезены. Во всех лесах вырублены все деревья, толщина стволов которых превышает ладонь. Очил ничего не найдет в Тиморе, кроме собственной смерти.
– Все-таки Очил? – спросил Адамас.
– Очил, – кивнул Соллерс. – Телох и Каб еще в Самсуме. Но, думаю, и они придут сюда. У них там еще двести тысяч клинков. Разграбят Самсум, может быть, зацепят и Пету и пойдут к нам.
– Почему ты так уверен? – удивился Адамас.
– Две причины, – ответил Соллерс. – Первая – проста. Очил прошел по Махру и Касаду словно степной пожар. Да, почти не захватил рабов, жители были предупреждены, ушли на север и на запад, но без добычи Очил не остался. Однако даже не сунулся в Эбаббар, хотя прошел по самому берегу Азу. А уж в Эбаббаре, я думаю, богатств не меньше, чем в Самсуме. Он оставил его Телоху.
– Там река, – подал голос молодой король Обстинара Аэс.
– И здесь река, – пожал плечами Соллерс. – Однако пусть и малыми силами новая крепость Аббуту осаждена, деревеньки на день конного пути – сожжены, Манус разграблен.
– Бастионы Эбаббара выше бастионов маленькой крепости Аббуту, – заметил Аэс. – К тому же у Сигнума отличное войско. Пятьдесят тысяч воинов, закаленных в схватках с нечистью Светлой Пустоши.
– Светлая Пустошь слабеет, – ответил Соллерс. – Телох высадится выше по течению и подойдет к городу с суши. Там укрепления хуже.
– Светлая Пустошь не слабеет, а сжимается в кулак, – возразил Адамас. – Вторая причина?
– Очил не возьмет Тимор, – ответил Соллерс. – Поэтому без помощи Телоха он не обойдется. Я думаю, что он не возьмет Тимор и с Телохом, но Телоху нужна слава. И с Очилом он делиться ею не будет.