И все же она остановилась. Вцепившись в прут. Растянувшись на боку. Чувствуя под грудью жесткий край балки.
Секундой позже внизу, пролетев пятьдесят футов, взорвался цилиндр.
Вспышка бело-голубого света. Как взрыв звезды. Ослепительная, резанувшая по глазам. Вырвавшая из темноты деревья у самого основания здания и треснувшие, приподнятые плиты Центрального парка, лежащие поперек обнаженных корней. Она увидела расколовшуюся оболочку цилиндра, его разломанную внутреннюю структуру, хрупкие пластины чужой технологии – все это валялось на мокрой земле. От некоторых компонентов оторвались странные светящиеся сферы. В тех, что побольше, Пэйдж увидела искривленную, как в рыбьем глазу, современную улицу. Выгнутые полицейские машины с включенными мигалками. Тридцатиэтажное здание с десятками ярко освещенных окон. Образы появились, задержались на мгновение и исчезли. Остались только куски разбившегося корпуса, вогнутые внутренние поверхности которых мерцали в ночи. Потом и они потемнели, сливаясь с мраком.
Трэвис понял.
Лежа лицом вниз на ребристом металле, он увидел вспышку далеко внизу и понял, что случилось. Больше он не видел ничего, потому что кто-то пнул его в голову, и все отключилось.
Он то приходил в себя, то отключался, пребывая по большей части в небытии. Голова раскалывалась от боли.
Он лежал на тонком колючем коврике. Под ним что-то громыхало. Когда в голове немного прояснилось, он догадался, что это карданный вал.
Он открыл глаза и понял, что лежит на полу внедорожника. Задние сиденья убрали, и там получилось что-то вроде багажного отсека. Ехали по городу. Вверху мелькали фасады зданий – стальные, каменные, кирпичные.
Впереди разговаривали. Финн и еще по крайней мере двое. Потом послышался знакомый треск… Финн сказал кому-то в другом автомобиле – или автомобилях – свернуть на 495-ю. Примерно через минуту прочие виды заслонил потолок туннеля. Они выехали из города. Шорох колес зазвучал эхом в тесном, замкнутом пространстве.
До него долетали лишь обрывки разговоров Финна с другими. Складывая кусочки, можно было понять, что случилось. Пока он был без сознания, его эвакуировали из дома Гарнера и перенесли в безопасное место, за пару кварталов от резиденции экс-президента, а потом переправили в настоящее. В частный гараж. Пэйдж и Бетани они не взяли. К тому времени, когда люди Финна спустились на первый этаж, женщины уже давно скрылись.
По шоссе ехали долго. Трэвис даже не пытался отслеживать маршрут.
Финн набрал номер. Он не стал включать громкую связь, но двигатель работал ровно и негромко, и Трэвис услышал четыре гудка до включения голосовой почты.
– Одра, это я, – сказал Финн. – Здесь все закончено. Прошло неплохо. Буду на месте примерно через восемь часов. Позвоню, когда поднимемся.
Он положил трубку.
Трэвис обдумал услышанное. Одра. Жива. Ничего удивительного. Он и сам мог бы догадаться, если бы поразмыслил как следует с учетом того, что понял в доме Гарнера.
Через какое-то время кортеж свернул с шоссе, проехал еще немного и после нескольких поворотов остановился. Передняя дверца открылась и закрылась. Мотор продолжал работать. Кто-то обошел машину. Заднее окно открылось, и Трэвис услышал рев набирающих силу реактивных двигателей.
Финн наклонился к окну и посмотрел на него. Под мышкой он держал цилиндр. Глубоко в глазах пряталось беспокойство.
– Больше всего мне не по себе от того, что произойдет с вами через час. Я бы хотел этого избежать, но такой вариант невозможен. Слишком многое поставлено на карту. Мне нужно знать, что вам известно и с кем еще вы разговаривали. Так что, пожалуйста, не отказывайтесь от сотрудничества. Расскажите все людям, которые будут вас допрашивать. Они сумеют отличить правду ото лжи. Не запирайтесь, и тогда все кончится быстро.
Финн еще на секунду задержал взгляд.
– Мне очень жаль, – сказал он с чувством, после чего закрыл окно, хлопнул дважды по крыше и ушел.
За пятьдесят секунд до первых выстрелов по автоколонне Трэвис думал о Пэйдж и Бетани. Последний час он вообще только о них и думал. Представлял, как они пытаются найти убежище в сплошной темноте развалин. Представлял их смятение, когда с верхних этажей здания не донеслось никакой стрельбы. Представлял их теперешний страх, постепенное, как погружение в холод и мрак этой октябрьской ночи, осознание ситуации.
Машина замедлила ход и в конце концов остановилась. Чуть ранее кортеж съехал с автострады. Теперь он двигался по темной сельской местности, притормаживая там, где, на глухих перекрестках, стояли, как полагал Трэвис, знаки ограничения скорости. Отсутствие огней снаружи свидетельствовало о том, что они далеко от населенных пунктов.
Машина вновь начала разгоняться.
Трэвис думал о Пэйдж, вспоминал ее прикосновения. Ее тревогу за него. Что она думает о нем сейчас?
Секунд через тридцать автомобиль снова сбавил скорость. Приближаемся к пункту назначения, решил Трэвис.
В тот момент, когда внедорожник окончательно остановился, где-то впереди раздались непонятные звуки.
Словно кто-то держал игральную карту под спицами крутящегося велосипедного колеса.
События разворачивались у Гарнера на глазах. Все заняло пятнадцать секунд, за которые он убедился, что каждый из приставленных к нему агентов секретной службы знает свое дело на «отлично».
Буквально из ниоткуда возникнув на пути у кортежа, шестеро из них изрешетили окна приближающихся автомобилей из малошумных карабинов «М4». Внезапно потеряв управление, головной внедорожник по инерции проехал несколько ярдов и скатился в небольшую канаву.
Еще пятнадцать секунд у «морских котиков» ушло на то, чтобы убедиться, что неприятель полностью уничтожен – где с помощью дополнительной пули, где даже двух.
– Чисто, сэр, – крикнул Гарнеру один из парней, Дайер.
Гарнер вышел из укрытия – росших вдоль дороги деревьев. Он и сам был вооружен «М4» – предосторожность на тот случай, если бы события приняли неблагоприятный оборот, хотя его люди и настояли на том, чтобы он не принимал участия в атаке на колонну. Учитывая то, о чем он их попросил, пришлось уступить.
Двое из агентов открыли заднюю дверь последнего кроссовера. Жестом подозвали к себе Гарнера. Подойдя, он увидел Трэвиса Чейза – со связанными руками, тот лежал на полу и услышал, как другие докладывают, что в остальных машинах заложников нет.
Наклонившись, один из агентов перерезал ножом пластиковые стяжки на лодыжках и запястьях Трэвиса.
Стоя позади, Гарнер всматривался в темноту, на уходившую к северу двухполосную дорогу. Примерно в миле от них мерцали огни главных ворот Рокпорта. Тамошняя охрана не могла слышать приглушенных выстрелов, но оставаться здесь дольше необходимого было неблагоразумно. Две машины Гарнера и его людей стояли у обочины на поперечной дороге, в сотне ярдов отсюда.