Телефон щелкает, в трубке тишина. Я жду. Снова щелчок, и я слышу голос репортерши:
— Келли Фишер слушает.
— Привет, это я.
— Мистер… Ванек? К сожалению, не помню вас.
— Нет, — говорю оглядываясь. — Это я. — Замолкаю, жду, но она молчит. — Майкл.
— Майкл, — медленно произносит Келли, потом ее голос неожиданно изменяется. — Майкл Шипман? Я не знала, что вам позволяют пользоваться телефоном.
— Я уже не там. Можем мы где-нибудь встретиться?
— Поздравляю с выпиской. Это здорово. Но нам нет нужды встречаться. История приняла другое направление. Тем не менее спасибо вам.
— Это важно. Я вам не все сказал тогда.
— Не сомневаюсь, но нам в самом деле нет необходимости встречаться. Спасибо…
— Подождите! Не вешайте трубку! — кричу я — мне отчаянно нужно поговорить с ней. — Слушайте, это очень важно, это не телефонный разговор. Не знаю — подслушивают они или нет. Вы должны мне верить…
В трубке мертвая тишина.
Я покачиваю головой — нужно сделать так, чтобы Келли поверила мне. Здесь что-то происходит — не только с Пауэллом и безликими людьми, но и с маньяком-убийцей, и «Детьми Земли», и еще бог знает с кем. Они все взаимосвязаны, и Келли единственная, с кем я могу поговорить, она единственная, кто расследовал это дело и способен меня понять. Мне необходима ее информация. Необходима она.
Я вынимаю из кармана мелочь — осталось девять четвертаков. Не набрать ли ее снова, думаю я, но в то же время понимаю, что она не ответит. Вместо этого набираю номер Ванека.
Гудок.
— Амброуз Ванек слушает.
— Это я.
— Идиот проклятый! — кричит он. — Какого черта ты убежал — что тебе пришло в голову? Да еще и человека убил!
— Вам уже сообщили?
— Конечно, мне уже сообщили — они прежде всего нашли меня, потому что знали: мне ты позвонишь в первую очередь!
— Значит, прослушивают. Я буду осторожен…
— Никто ничего не прослушивает, — перебивает Ванек, — для этого еще и времени-то не было…
— Для обычной полиции — не было, но у безликих людей есть ресурсы, которые вам и не снились.
— Майкл, их не существует. Неужели действие вашего лекарства так быстро кончилось?
Лекарство! Черт побери! Оно мне нужно. Я успел об этом забыть. Необходимо сделать столько всего, а я уже чувствую, что скоро вырублюсь.
— Ванек, они существуют, я видел одного из них. Того уборщика. Я сидел на полной дозе клозапина, но все равно видел его. При нем была бумага. — Расстегиваю молнию комбинезона и вытаскиваю смятую бумагу, держу поближе к себе, чтобы не замочило дождем. — Она сейчас при мне, Ванек… Целое досье: где я жил, что делал — все. Как такая информация могла оказаться у простого уборщика?
— Возможно, это еще одна галлюцинация, — говорит Ванек. — Ваш мозг запомнил то, что создал прошедшей ночью, и сейчас воспроизводит, блокируя понимание того, что это ваши фантазии.
— Да вот она передо мной, — парирую я. — Вы сами можете ее увидеть.
— Ну уж нет, — бурчит он. — Я не стану с вами встречаться: вас разыскивает полиция и я могу попасть за решетку уже за одну эту беседу. Меньше всего мне хочется увидеться с вами лицом к лицу.
— Тут что-то происходит. Знаю, вы мне не верите, но существует реальный заговор, и они пытаются… Я еще не знаю что. Один из «Детей Земли» работал в химической компании — для чего? ФБР говорит, что этот культ целиком на собственном обеспечении, так что деньги им не нужны. Что же там делал этот человек?
— Какое это имеет значение?
— Такое, что фэбээровец сказал: эти люди напоминают луддитов, они против всяких технологий. Зачем им вообще покидать ферму? Зачем ехать в громадный город, наполненный техникой, если ты ее так ненавидишь? Зачем устраиваться на работу, которая тебе не нужна? Это имеет какой-то скрытый смысл.
— Культ ненавидит технологию?
— Так мне сказал агент Леонард.
— Ненавидит так же, как и вы?
— Я не… — Замираю, улавливая смысл его слов. — Нет, у меня это не так. У меня все совершенно по-другому.
— Вы этого не знаете, — говорит он. — Доктор Литтл рассказывал мне о человеке, который погиб в «Химкоме». Агент Леонард сообщил, что у того случился такой же внезапный приступ головной боли, что и у вас. Может, они избегают технологий, потому что она приносит им боль, как и вам.
— Потому что у меня что-то есть в голове.
— Нужно их найти.
— Я не собираюсь их искать, — рычу я в трубку. — Они — воплощение зла. Они разработали некий План, творят какие-то ужасы, и я должен их остановить. Может быть… может быть, убийца делает то же самое. Он знает о Плане и пытается их остановить.
— Вы теперь сочувствуете убийце? Разговор принимает самый опасный оборот. О соблюдении врачебной тайны сейчас не может быть и речи.
— Тогда сообщите полиции, — отрезаю я. — Но сначала мне необходимо лекарство.
Он ворчит, хмыкает.
— Серьезно. Я не могу противостоять им, когда у меня мозги набекрень. Мне нужно ясно мыслить, а вы единственный, кто в силах помочь.
— Я не собираюсь покупать вам лекарство.
— Мне нужен только рецепт! Клочок бумаги — ваш бланк и подпись, чтобы я мог пойти куда-нибудь и купить его.
— Майкл, меня за это могут арестовать. Я потеряю лицензию и окажусь за решеткой.
— Вы обязаны мне помочь! — От отчаяния голос срывается.
— Майкл, я и без того уже немало вам помогал. Я… — Он замолкает. — Вы должны вернуться.
— Я ни за что не вернусь.
— Не в больницу, — шепчет он. Голос его становится тихим и взволнованным. — Туда, где были до этого. Есть вероятность, что это запустит механизм вашей памяти и вы вспомните события тех двух недель.
— Это может дать какие-то результаты?
— Я сообщу полиции, что вы мне звонили, — говорит он, — потому что не хочу быть пособником убийства или незаконного оборота лекарств, но, куда вы собираетесь, я не скажу. Это все, что я могу для вас сделать. Больше мне не звоните. — Ванек отключается.
Сглатываю слюну, киваю, вешаю трубку на крючок. Вернуться туда, где я был? Понятия не имею, где это. Только помню пустой город и даже не догадываюсь, что это значит. Пустой город и глубокая черная яма. И опять же, реальность это или галлюцинации?
Мне нужна Келли Фишер. Смотрю на бумагу у себя в руках, потом аккуратно засовываю ее в карман комбинезона. Может, если я покажу эту бумагу, репортер мне поверит. Ведь это подтверждает, что кто-то охотится за мной. Бумага докажет ей это, даже если она не поверит ни во что иное. И тогда, имея информацию, что она собрала, может, я найду какую-нибудь подсказку и пойму, что делать дальше. Нужно попытаться.