— Вы не понимаете, — пытаюсь объяснить я. — Этой больницей, как и клиникой в Пауэлле, руководят… — И мы возвращаемся к старой проблеме: если я говорю кому-то правду, ее принимают за чистой воды бред. Это самая хитрая часть Плана безликих — они так хорошо прячутся от мира, что никто и поверить не может в их существование. — Мне нужно убраться отсюда.
— Позвольте сначала задать несколько вопросов, а потом я посмотрю, что можно сделать с ремнями. Договорились?
— Обещаете?
— Не могу обещать, что выведу вас отсюда, но обещаю попробовать. Вы просите меня нарушить закон. Сначала для этого нужно заслужить мое доверие.
Смотрю на дверь в коридор, потом на телевизор.
— Договорились. Только давайте быстрее.
— Отлично. — Она улыбается, открывает сумочку и вытаскивает маленький черный аппарат.
Я, насколько это в моих силах, подаюсь назад и трясу головой:
— Уберите.
— Это мой цифровой диктофон, — объясняет репортерша. — Для записи интервью.
— Нет! — произношу еще тверже, максимально вдавливаясь в подушки. — Унесите его в коридор или ванную. Здесь он не может находиться.
Она смотрит на диктофон, потом на меня, пожимает плечами и идет в ванную.
— Я его оставлю в раковине. Устроит?
— Да. — Набираю полные легкие воздуха, чтобы успокоиться. Это всего лишь диктофон — он вообще не посылает никаких сигналов. — Если у вас есть сотовый, и его оставьте там.
— Хорошо, — соглашается она и возвращается с авторучкой и блокнотом. — Давайте начнем. Здешние врачи подозревают, что вы свидетель преступления, которое связывают с Хоккеистом. Можете описать, что именно вы видели?
— Ровным счетом ничего.
Фишер хмурится:
— Но они утверждают, будто вы говорили об этом.
— Речь шла… кое о чем ином, — возражаю я. Нельзя рассказывать о безликих. Нужно, чтобы она мне поверила, а не сочла психом. — Возможно, я и видел что-то, но места преступления не помню. И никаких тел или чего-то в этом роде.
— Хорошо, — произносит она медленно, постукивая ручкой по блокноту. — Если не помните места преступления, то, может, что-то другое? Врачи уверены: вы что-то видели. Иначе не было бы звонка в полицию.
— Они звонили в полицию?
— Отправили туда сообщение. Мой источник отследил этот звонок — так я обо всем и узнала. Давайте попытаемся сообразить, что здесь к чему. Насколько я понимаю, вы потеряли память?
— Исчезли последние две недели, — говорю, кивая. — Я вроде как упал с высоты.
— Вас столкнули?
— Не помню.
— И где вы были?
— Не помню.
— Вы не очень-то расположены к откровенности.
— Помню нечто вроде… необитаемого города. Улицы, дома́, и никого нет. Это как скелет, с которого содрали мясо.
Она записывает скорописью.
— Впечатляет. Но это только начало. Вы помните, кто был с вами?
— По-моему, со мной никого не было. Разве что Люси. Определенно Люси, потому что не могу представить, как выхожу куда-то без нее. — Внимательно смотрю на Фишер. — Мы собирались убежать, добраться до какого-нибудь городка, может, даже спрятаться на ферме. Но врачи не нашли Люси, и я не знаю, где она. — В голову впервые приходит мысль, что с ней могла случиться беда, и желудок завязывается в узел. — Вы должны ее найти. Люси Бриггс.
— Ваша подружка?
Киваю.
— Не знаю номера ее телефона, но она работает в греческом ресторане на Гранд-авеню. Боюсь, как бы с ней чего не случилось.
— Я ее найду. Кто еще?
— Больше на ум никто не приходит.
— Вы в последнее время имели контакты с кем-нибудь из адептов секты «Дети Земли»?
Сердце останавливается, мир замирает. Настороженно вглядываюсь в нее:
— А что вам известно?
Журналистка смотрит на меня широко раскрытыми глазами:
— Что-то не так?
— Почему вы спрашиваете про «Детей Земли»?
Она делает пометку в блокноте.
— А что, нельзя?
— Что вы обо мне знаете? Что тут вообще происходит?
— Я… — Келли явно в смятении. Она подыскивает нужные слова и напряженно хмурится. — Ничего я не знаю. А вы что, член этой организации?
— «Дети Земли» — культ, практикующий убийства, — объясняю я. — Они похитили мою мать, когда она была беременна, а после моего рождения убили. Ни за что не стал бы с ними сотрудничать. Скорее, уничтожил бы всех.
Фишер бледнеет:
— Вы этого не говорили.
— Какое отношение «Дети Земли» имеют к маньяку-убийце?
Она вздыхает:
— Почти все жертвы оказались адептами культа.
У меня вырывается ругательство.
— Кто-то убивает «Детей Земли» и уродует их лица, — добавляет она. — Кто-то, ненавидящий их так же, как вы.
— Значит, подозревают меня, — констатирую я, внимательно глядя на нее. — А вы говорили, что это не так.
— Очевидно, я ошибалась. — Она щелкает ручкой и роняет ее в сумочку, закрывает блокнот и отправляет его туда же. — У меня могут быть крупные неприятности из-за того, что я тут.
— Вы не можете уйти, — быстро говорю я. — Не можете оставить меня с ними.
— Майкл, послушайте… — Фишер встает, бросает взгляд на дверь, потом подходит ко мне и тихо произносит: — Я обещала, что помогу вам выбраться отсюда, и я сдержу слово… Если вы действительно невиновны, как утверждаете, я сделаю все, чтобы вызволить вас. Но пока будьте осторожны, ясно? И никому не говорите, что я приходила. Постараюсь посетить вас в Пауэлле, как только мне позволят, но, пожалуйста, сохраните этот визит в тайне. Договорились?
— Обещаете прийти?
— Сделаю все, что в моих силах, но, если расскажете кому-нибудь о нашей встрече, не останется никаких шансов.
— Я никому не скажу.
— Спасибо. — Она подходит к двери, прислушивается, распахивает ее и выскальзывает из палаты.
Лежу в абсолютной тишине и вглядываюсь в черный экран телевизора. Он вглядывается в меня. Из коридора доносится голос, громкий и знакомый. Я в тревоге смотрю на дверь.
Появляется моя последняя надежда — доктор Ванек.
Доктор Ванек распахивает дверь и почти целиком заполняет проем мощной фигурой. На краткий миг вспыхивает надежда на освобождение, но он, похоже, чувствует мой оптимизм, хмурится и качает головой:
— Мне сказали, вы тут учинили бог знает что. — Ванек слегка кряхтит, опускаясь на ближайший стул. Темные волосы обрамляют его лицо, смыкаясь с бородой, и оправа очков на фоне буйной растительности кажется тонкой и ломкой. — Жаль, что вы не приходили ко мне последние полгода. Одно дело, когда тебе звонят и сообщают, что твой давно пропавший пациент наконец-то объявился, и совсем другое, когда говорят, что тот же пациент умудрился травмировать двух работников больницы, один из которых, кстати, глава психиатрического отделения. Позвольте заверить, вчерашним своим поведением новых друзей вы тут не обрели.