Партиал пошевелился.

Он с тихим стоном наклонился набок. Мкеле не двинулся с места. На партиала надели четыре пары наручников, причем двумя пристегнули к железобетонному отбойнику, и все равно вокруг пленника оставалось пустое пространство: ближе никто подходить не решался. Кира даже с такого расстояния могла определить, что партиал еще не пришел в себя, не может встать на ноги. И все равно он излучал опасность. Девушка потянулась за винтовкой, вспомнила, что оружие отобрали, и тихонько выругалась.

Партиал подтянул колени к груди, потом подался вперед, насколько позволяли цепи наручников. Почувствовав, что дальше двинуться невозможно, пленник напрягся, и Кира заметила, как он мотнул головой, борясь с действием лекарства.

Мкеле прошептал:

– Давно вы сделали ему укол?

– Несколько часов назад.

– Сколько?

– Двести миллиграмм.

Мкеле уставился на нее.

– Вы что, хотите его убить? Он перестанет дышать.

– Это же не чистый морфий, – пояснила Кира. – Это налокс: в него входит морфий и наночастицы налоксона. Если наступает кислородное голодание, синтезируется больше налоксона, чтобы легкие работали.

Мкеле кивнул.

– Тогда дайте ему еще. Он явно выдержит, – Мкеле обернулся к подчиненным: – Оружие на изготовку, и отгоните посторонних, это же не публичная казнь.

– О казни не может быть и речи, – вклинилась Кира. – Сенат приказал доставить пленника в город.

На лице Мкеле не дрогнул ни мускул:

– Если его не убьют при попытке к бегству.

– Вы не имеете права, – возмутилась Кира, оглядев вооруженных солдат. Те только ждали повода, чтобы открыть огонь: пальцы на спусковых крючках нервно подрагивали.

Кира подумала о ребенке Мэдисон, вспомнила ее испуганное лицо.

– Целься, – скомандовал Мкеле. Щелкнули затворы. Партиал снова пошевелился и зашелся хриплым кашлем.

Вдруг Хару бросился к партиалу, встал перед ним и обернулся к солдатам:

– Не убивайте его.

– Прочь, – прорычал Мкеле.

– Это единственная надежда моей дочери, – не сдавался Хару. – Сенат приказал вам доставить его живым.

Партиал снова пошевелился, пытаясь встать на ноги. Половина солдат отступила, вторая половина рванула вперед, целясь мимо Хару в пленника. Хару вздрогнул, скрипнул зубами, закрыл глаза, но не двинулся с места.

– Он просто ходячая бомба, – сказал Мкеле.

– Да, он опасен, – согласился Хару. – Но он – самый важный инструмент, когда-либо попадавший к нам в руки в этой войне. Нужно время, чтобы изучить его как можно лучше.

Партиал снова застонал. Солдаты целились, готовые в любую минуту открыть огонь.

«Пожалуйста, – подумала Кира, – не убивайте его». Набравшись смелости, она шагнула вперед и встала рядом с Хару.

Партиал пошевелился, слегка задев Кирину ногу. Девушка вздрогнула, зажмурилась, ожидая, что пленник вот-вот вскочит и прикончит ее, но не двинулась с места.

Мкеле впился в нее злобным взглядом.

– Сделайте ему укол, – наконец проговорил он. – Максимальную дозу. Я не хочу, чтобы он снова очнулся, пока не окажется в камере. С рассветом выдвигаемся в Ист-Мидоу.

Глава семнадцатая

– Заседание объявляется открытым.

Кира сидела в первом ряду небольшого зала Сената рядом с Хару, Джейденом и Юн. Им разрешили принять душ и переодеться, но охрану не сняли. Кире казалось, что на нее смотрит весь город, но, разумеется, это была просто игра воображения. Зрителей не было, и если Мкеле сделал все как надо, то ни одна живая душа даже не догадывалась, что они здесь. С солдат взяли клятву хранить молчание, охранников отослали, даже значительная часть Сената отсутствовала: в тайну посвятили только пятерых его членов. Кира обрадовалась, увидев среди них Хобба: он никуда не ходил без своей помощницы, а присутствие Изольды придавало Кире сил.

Несмотря на то что Кире казалось, что все глаза обращены на нее, даже те немногие, кто был в зале, не обращали на девушку ни малейшего внимания: все смотрели на стоявшего в центре комнаты партиала, прикованного к металлическому стенду на колесах. Пленник был в сознании и изучающее рассматривал присутствовавших, словно выжидая… неизвестно чего. На него надели наручники, связали кожаными ремнями, опутали цепями, даже проволокой и веревками. Никто не знал наверняка, насколько он силен, будут ли такие меры предосторожности излишними или смехотворно малыми. На всякий случай зал охраняли несколько вооруженных солдат.

– Интересный состав присяжных, – прошептала Изольда в ухо Кире, кивнув на стол в переднем конце комнаты. – Сенатор Хобб настроен благожелательно. Доктора Скоузена ты знаешь: на заседаниях он чаще молчит, но поскольку сейчас будут обсуждаться медицинские вопросы, понятия не имею, как он себя поведет. Рядом с ним Камерон Уэйст; о нем я толком ничего не знаю. Он в Сенате недавно, представитель от базы Сети безопасности в Квинсе. В середине Марисоль Делароза, председатель Сената, ну а мегера рядом с ней – мамаша Зочи, представитель от фермеров. Почему она здесь – не знаю. Я постаралась их умаслить, как могла, но… все равно будь начеку. Они не очень-то вами довольны.

Кира посмотрела на доктора Скоузена:

– Догадываюсь.

Сенатор Хобб оторвал взгляд от партиала и встал. Выглядел он, как всегда, отлично – настолько, что становилось даже неловко.

– Мы организовали это заседание по двум причинам: во-первых, проступок этих четверых молодых людей, и во-вторых, нужно решить, что делать с этим… партиалом. Сенатор Уэйст.

– Как представитель Сети безопасности, – сказал Уэйст, – я начну с самого простого. Джейден Ван Рейн и Юн-Цзи Бак, пожалуйста, встаньте.

Джейден и Юн поднялись на ноги.

– Вы обвиняетесь в подделке военных документов, провале заявленной операции, уничтожении системы обороны Бруклинского моста, самовольном проникновении на территорию противника и несанкционированных боевых действиях, которые повлекли за собой гибель троих ваших товарищей. Что вы можете сказать в свое оправдание?

– Виновен, – ни на кого не глядя, с непроницаемым видом ответил Джейден.

Сенатор Уэйст перевел взгляд на Юн.

– Рядовой Бак?

Та молчала, но Кира заметила, что на глазах у нее слезы. Юн сглотнула, подняла голову, выпрямилась и проговорила:

– Виновна.

– За все эти преступления предусмотрено суровое наказание, – продолжал Уэйст, – но Сеть безопасности решила проявить снисхождение. Вы оба молоды, и если честно, мы не можем разбрасываться солдатами. Даже теми, кто нарушил закон, – Уэйст покосился на партиала и взял листок бумаги. – На закрытом военном суде, который состоялся сегодня утром, было решено, что рядовой Юн-Цзи Бак, как младшая по званию, выполняла приказы вышестоящего лица и поэтому невиновна. Рядовой Бак, вы вернетесь со мной в Форт Лагардия, к которому отныне приписаны. Можете садиться.