– Моя подруга беременна, – сказала Кира. – Жена Хару, сестра Джейдена. И если бы мы вас послушались, ее ребенок был бы обречен на смерть, как все дети, которых вы не сумели спасти за эти одиннадцать лет. Я стала врачом не для того, чтобы смотреть, как люди умирают.
– Ваши мотивы достойны уважения, – согласилась сенатор Кесслер, – но вы поступили глупо и опрометчиво. Едва ли вы станете с этим спорить.
Кира взглянула на сенатора и в который раз заметила, до чего они похожи с Зочи. Не внешне, разумеется, а по характеру: казалось, Зочи унаследовала от приемной матери упрямство и пылкий нрав.
– У нас есть законы для таких, как вы, – продолжала Кесслер, – и суды, которые дают идиотским и безрассудным авантюрам должную оценку. По-моему, Сенат зря тратит время на этих преступников: я бы передала их в руки уголовного суда, и дело с концом. Но, с другой стороны… – она указала на партиала. – Раз уж мы собрали заседание, я хотела бы услышать мнение остальных.
– У нас есть законы, – вмешался сенатор Хобб, – но мне кажется, что случай особенный…
Сенатор Кесслер впилась в Киру глазами, девушка встретила ее взгляд с решимостью и достоинством.
– Я предлагаю перенести слушание в уголовный суд, – Кесслер обернулась к Хоббу, – и заняться делами.
– Поддерживаю, – сказал Скоузен.
– А я возражаю, – ответила Делароза. – То, что на Лонг-Айленде, и не где-нибудь, а в самом Ист-Мидоу, оказался партиал, необходимо сохранить в тайне. Мы не можем допустить, чтобы кто-то об этом узнал, тем более следствие. Допросим партиала, а потом решим, как быть с обвиняемыми.
– Поддерживаю, – проговорил Уэйст.
– Не возражаю, – кивнул Хобб.
Кесслер угрюмо молчала. Наконец она кивнула.
Сенатор Хобб жестом велел Кире и Хару сесть, затем обратился к партиалу:
– Что ж, теперь слово за вами. Что вы нам скажете?
Партиал молчал.
– Почему вы оказались на Манхэттене? – спросила Делароза.
Партиал ничего не ответил. Сенатор подождала, потом задала следующий вопрос:
– Ваш вооруженный отряд разбил лагерь в нескольких километрах от нашей границы. С какой целью?
Партиал ухом не повел.
– Почему именно сейчас? – не сдавалась Делароза. – Спустя полгода после кровопролитного восстания? Одиннадцать лет от вас ни слуху ни духу. Так зачем вы вернулись?
– Убейте его, и дело с концом, – предложил сенатор Уэйст. – Его вообще не надо было сюда везти.
– Его надо исследовать, – неожиданно для самой себя вмешалась Кира и встала, чувствуя обращенные на нее взгляды. Это был последний шанс: у сенаторов не будет причин оставить в живых молчащего партиала, и его казнят. Надо как-то их уговорить, убедить не отказываться от имеющейся возможности. – Да, мы поступили глупо, отправившись туда в одиночку. Могло произойти что угодно. А может, еще произойдет. Но зато у нас есть живой партиал, вот он, бери и изучай. Хотите, накажите нас, казните, если вам так угодно, но пусть партиала все-таки исследуют. Если я ошиблась, что ж, ничего уже не исправить. Но если я права, то мы сможем вылечить РМ, а это позволит сплотить общество. Не будет ни вируса, ни Закона надежды, ни Голоса, ни вооруженных восстаний. Люди снова объединятся, у них появится будущее.
Сенаторы молча смотрели на Киру. Наконец Делароза созвала их в кружок, и они, склонившись друг к другу, шепотом принялись что-то обсуждать. Как Кира ни напрягала слух, не смогла разобрать ни слова. Сенаторы то и дело поглядывали на партиала.
– Молодец, – прошептала Изольда. – Будем надеяться, твои доводы на них подействуют. Вот только почему они на тебя таращатся? Не к добру это.
– Разве на меня? – удивилась Кира. – Я думала, они смотрят на партиала.
– На него тоже, – согласилась Изольда. – Но в основном на тебя. Не знаю почему.
Сенаторы продолжали совещаться. Кира заметила, что они действительно косятся не на пленника, а на нее. Девушка нервно сглотнула. Интересно, какой они вынесут приговор. Наконец обсуждение прекратилось, и Хобб встал.
– Сенат принял решение, – огласил он. – Мы согласны с необходимостью провести исследования. Партиалы невосприимчивы к РМ, и если мы поймем причину этого, то, вероятно, сможем найти средство от вируса. Пленник – наша надежда на выживание, и в данный момент не представляет угрозы, поскольку находится под действием успокоительного и закован, – Хобб оглянулся на доктора Скоузена и отчеканил: – Мы переведем партиала в больничный изолятор и приставим к нему охрану. Разумеется, все должно оставаться в тайне. Так можно будет провести необходимые исследования. Через пять дней пленника следует уничтожить и избавиться от тела. Заниматься партиалом будете вы, мисс Уокер, – Хобб посмотрел на Киру, но она была настолько ошарашена услышанным, что не смогла разобрать выражения лица сенатора. – У вас в запасе пять дней. Распорядитесь ими как можно лучше.
– То есть вы хотите сказать, что меня не арестуют… – смущенно забормотала Кира. – Или вы отдадите мне его труп? Вы позволите провести необходимые тесты?
– Речь не о трупе, – вмешался доктор Скоузен. – Опыты лучше проводить на живом партиале.
– Бред какой-то, – не поверила Зочи. – Моя матушка настолько ненавидит партиалов, что убила бы голыми руками, если бы увидела. С чего вдруг они решили оставить пленника в живых?
– Потише, – осадила Кира и выглянула в окно, пытаясь что-то разглядеть в тени. – Если тебя услышат и узнают, что мы все рассказали, проблем не оберешься.
– Наверно, Мкеле хочет его допросить, – предположил Джейден. Завтра ему с Хару предстояло отправиться на принудительные работы, но на ночь Сенат отпустил их собрать вещи. Хару был дома с Мэдисон, а Джейден пришел к Нандите. Той не было дома, она в очередной раз отправилась собирать травы, и Кира поежилась, вспомнив, что, когда Нандита вернется, придется ей все объяснить. Девушку не задевала брань тех, кого она ненавидела, но было больно выслушивать упреки тех, кого она любила. При одной лишь мысли об этом на глаза Киры наворачивались слезы, поэтому она старалась не думать о предстоящем разговоре с няней.
– Ты забыл кое-что важное, – вмешалась Изольда. – Партиалы еще те горячие штучки. Знай я об этом раньше, непременно отправилась бы с вами на Манхэттен.
– Не смешно, – скривилась Кира.
– Ты же его тоже видела, – не унималась Изольда. – Красив, как Адонис. Сделай одолжение: когда будешь изучать это генетическое совершенство, выбери минутку и осмотри его хорошенько с ног до головы. Ради меня.
– Он же даже не человек, – заметил Джейден.
– И что? – не смутилась Изольда. – Все, что надо, у него на месте. Если «ПараДжен» разработал копии людей именно для этого, тем печальнее, что они слетели с катушек и попытались нас истребить.