Несмотря на щедрость и актуальность такого предложения, бывший юнга и нынешний бездомный художник мялся и не спешил с согласием. При этом косился на красавицу принцессу и краснел, словно барышня перед первым сексом. Так что я правильно понял причину его терзаний:
– Формально до конца вторых суток сударыня Эмма связана словом и обстоятельствами и обязана находиться возле меня. Но по истечении этого срока она становится свободна, и мне кажется, с удовольствием выйдет замуж за прославленного художника Феофана Цветогора. А? Правда, я здорово придумал?
Стоило видеть, как раскраснелись лица только что упомянутых персон. У парня от смущения, а девицы – от крайнего возмущения. Она даже задохнулась на какое-то время от попыток произнести все ругательства в первый момент. Не будь она такой молодой, заподозрил бы у неё сердечный приступ. Но возникшая пауза помогла моему коллеге и приятелю определиться и дать согласие.
– Вот и здорово, – потирал я руки. – Тем более что я тебе доверяю в любом вопросе. Завтра к обеду и отправишься в башню. Ну а сегодня тебе придётся пробежаться по литейным производствам и кузням Рушатрона. Мой отец даст тебе определённые чертежи изделий, и надо выяснить: где, в какие сроки и по какой цене готовы произвести заказанное.
– А вы чем займётесь? – Теперь уже наш штатный управляющий косился ревниво на Фёдора. И я поспешил его успокоить:
– Мы всей семьёй отправляемся продавать монеты Заозёрья и наши фамильные драгоценности. Ибо чем больше версов мы вложим в намеченное производство в первые дни, тем быстрее они к нам вернутся с возможной прибылью. Па, сколько тебе понадобится времени для составления чертежей с нужными размерами?
– Ещё минут тридцать-сорок. – Отец уже и так усиленно черкал листы бумаги, обходясь без линейки и калькулятора.
– Вот тогда сразу и тронемся в путь, – завершил я производственную летучку, отправляясь в свою комнату. – Пока можем переодеться по жаркой погоде да и упорядочить личные вещи.
И поспешил удалиться, пока пришедшая в себя принцесса с Гайшерских гор не начала портить мне нервы и настроение.
Больше в тот день ничего знаменательного не произошло. Феофан до ночи пропадал на промышленной окраине Рушатрона, налаживая контакты с кузнецами и сталелитейщиками, а я, опустив купленную шляпу на самые брови, в сопровождении семьи и хамоватой Эммы отправился на добычу местных версов. Уже привычно обменяли все монеты СССР на золото у Емляна. Оставили только два небольших мешочка, и то по настоятельной просьбе Эммы. Она умоляла подождать прибытия казначея-оценщика их рода, за которым она послала очередного телохранителя. Обещала, что она заплатит за такие редкие раритеты вдвое больше. Получалась добавочная штука золотом, отказываться от которой я не имел права. Можно было и Барсам поднять цену, но у меня язык не повернулся спекулировать отношениями с Емляном. Лучше уж посторонним продать с накруткой.
Кстати, наши «фамильные» драгоценности принцессу с гор не заинтересовали. Только и фыркнула с презрением:
– У нас такого добра своего хватает! Из чего я понял, что она в них ни черта не разбирается. Её только нумизматика интересует.
Ладно, мы люди не гордые, пойдём по ювелирам. Тем более что приятно совмещать прогулку – экскурсию по столице с интересной, познавательной торговлей. Потому что у ювелиров я рассматривал продаваемые ими драгоценности, сличал и вскоре уже прекрасно мог оценить то, что мне удалось принести на Землю со Дна. По всем понятиям, стоили побрякушки огромные деньги. По крайней мере раза в полтора больше от намеченной мной первоначально цены. И это с учётом того, что впоследствии ювелиры могли продать скупленные у меня изделия чуть ли не вдвое дороже.
Вся беда и сложность заключались в том, что подобной красоты и камней с настолько сложной шлифовкой в мире Трёх Щитов не существовало. Оценщики впадали в некоторый ступор и явную растерянность после осмотра представляемых на их суд экземпляров. А когда всё-таки решались на обнародование цены закупки, сразу оглашали троекратно меньшую от положенной. То есть после яростной торговли они бы чуть её подняли, но я всё равно получил бы в два раза меньше реально ожидаемого.
Торговаться я не хотел, тем более что благодаря удачной покупке Маяка мне не слишком припекало избавиться от драгоценностей. Поэтому я презрительно фыркал, строил из себя смертельно обиженного и удалялся чинно с семейством, с душой хлопая за собой дверью. Но на пару минут оставлял там Второго, чтобы он подслушал мнение «по горячим следам». Это ещё лучше мне позволяло ориентироваться в ценах. Также скапливалась информация по теме: как дальше вести торговлю с иными ювелирами.
После очередного такого хлопка дверьми Иван постарался донести до меня одну мысль. Точнее говоря, личное недоумение:
– Чи, послушай. – Своё новое, но весьма знаменитое имя я всех заставлял выговаривать обязательно и без неуместного смеха, поэтому они старались его сокращать. – Насколько я понял, убить человека для тебя – что лишний раз выдохнуть. Пусть речь и идёт о людях плохих и никчемных. Поэтому меня поражает твоё нынешнее отношение и переборчивость при добывании капиталов. Плохих людей, требующих сурового наказания, наверняка и среди ювелиров хватает. Так почему ты не пошлёшь к ним своего невидимого робота и попросту не накажешь разных редисок банальной экспроприацией капиталов? Даже убивать не придётся, зато все проблемы нашего (как я понял) рода разрешатся быстро и без особых хлопот.
– Вроде ты верно смотришь на проблему, – приступил я к объяснению, посматривая, чтобы наша группа сильно не растягивалась в толчее столичных улиц. К голосу Эммы, которая и тут решила стать экскурсоводом, я почти не прислушивался. – Можно и силовыми методами решить поставленные перед нами проблемы. Но ты ещё совершенно не понял, не изучил мир, в котором мы находимся. Здесь не Земля, здесь люди стократно честнее, искреннее, чем на Земле. Могут и подраться, могут и зубы выбить, а то и до смерти зашибить в горячке спора, но подобное – крайняя редкость. Дураков и подонков иного толка тоже хватает, ты только глянь, что эта Эмма творит… И то виной её поведению просто данное сгоряча слово и несколько несуразных совпадений, наслоившихся на глупые, анахроничные законы рода. Но в то же время нет вокруг нас тех же самых карманников, если ты успел заметить. Что при такой толчее да при развитом средневековье – немыслимое дело. И уж тем более нет здесь ювелиров, которые накапливали своё состояние разбойными методами. Здесь нет такого, чтобы по нашим следам тут же бросились соглядатаи с последующей организацией бандитского нападения. Если тут и пытаются обжулить клиента, то всё это проводится в рамках умения торговаться или в умении воспользоваться слабой информированностью клиента. Так что… сам видишь…
– С трудом подобные понятия в голове умещаются, – признался Иван. – И ведь, как ты утверждаешь, мы все имеем общие корни?
– Не сомневайся. Несколько тысяч лет назад именно славяне нашей Земли сюда переселились в огромном количестве. Немцы тоже с нами одних кровей, потому и сохранились до сих пор их имена, рода и масса немецких слов в общей речи. Чуть ли не шестая часть всего словаря.