– Куда уж яснее! Внезапно повсюду появились кальзирские пираты, нападают на оба побережья. Наверняка за этим что-то кроется, но я слышал только, что они покусились на владения церкви и семейства Бенедокто.

Прамане из Кальзира давно промышляли пиратством, это было их излюбленное развлечение. В былые времена пиратством можно было заработать лучше, чем обычным ремеслом. Пока не появились фиральдийские торговые республики. Суровые торговцы оказались не настолько милостивы к грабителям, как слабовольные графы, герцоги и короли. И посылали в родные деревни пиратов методичных и весьма кровожадных головорезов.

Так Элс и сказал Пинкусу.

– Неужели же они могли совершить такую глупость?

– А мне откуда знать? Я только слышал, что мы наконец сваливаем отсюда. Хочешь поспорить – объясни это принципату, или патриарху, если его увидишь, или этим чокнутым кальзирцам.

– Хорошо-хорошо. Просто удивляюсь, насколько безграничной может быть людская глупость.

Как могли кальзирцы настолько забыться? Безупречный же только и ищет повод для нового священного похода. Решили, что Сонса, Датеон и Апарион закроют на все глаза? Проклятье, а может, так и будет? Может, после восстания дэвов, спровоцированного Братством Войны и агентами патриарха, республики решили защищать только собственные земли?

– А знаешь, где именно напали? Атаковали только патриаршие земли?

– Пайп, меня на военный совет не приглашали, – пожал плечами Горт. – Просто велели тебя разбудить и готовиться к походу. В самом прямом смысле этого слова, потому что лошадей нам не вернут. Так что шевелись. Я растолкаю мальчишек и Чушку.

Жалкий крошечный отряд покидал Племенцу. У крепостных ворот стоял какой-то незнакомый капитан браунскнехтов, будто бы желая удостовериться, что они действительно уходят.

Их было семеро: принципат, Элс, Горт, Бо Бьогна, Просто Джо, а еще Бергос Делмарель и Гадье Тифт. Джитто Боратто, имперский шпион, заболел и пойти с ними не смог. Чистой воды совпадение, ведь слег он за день до известий о выкупе. А все дело в том, считал Бо, что Боратто перекармливали в награду за шпионаж, вот вам и расстройство желудка.

Делмарель и Тифт внушали доверие. Делмарель был изгнанником из маленького чалдарянского королевства в Диреции, которое завоевала Навая сразу после воцарения Питера. Домой он возвращаться не собирался.

Гадье Тифт был родом из Кройзата – крошечной страны на кревельдском побережье узкого Верского моря. Располагалась она на востоке от Фиральдии. Рассказ о прошлом Тифта постоянно претерпевал различные изменения, впрочем, в юности люди часто совершают глупые, необдуманные поступки.

Тифт не блистал умом, и вряд ли рунны завербовали его в качестве шпиона, хотя Кройзат и Кревельдия и входили в состав Восточной Империи.

Ну да ладно. По берегам Родного моря постоянно слонялись обездоленные, которых невесть каким, часто им самим неведомым, образом занесло далеко от дома и родных. Выживали они, нанимаясь на службу к какому-нибудь воинствующему господину.

А Бронты Донето встречались повсюду.

Их личный Донето теперь пребывал в добром здравии, и ему не терпелось оказаться дома. Поэтому отряд шел так быстро, как только мог бежать Чушка. А Чушке, в свою очередь, не терпелось убраться подальше от Племенцы.

В первый же день похода Пинкус Горт принялся ворчать:

– Хорошо, что мы не запускали себя в плену и постоянно поддерживали форму, правда ведь? Теперь-то все сказывается.

Элс был как раз одним из тех немногих, кто не запускал себя в плену. В отличие от Горта.

Шагать пешком приходилось даже принципату. Видимо, Ганзель хотел таким образом смирить его гордыню.

В компанию к Чушке им выдали лишь пару престарелых ослов, которые отвечали за поклажу.

Донето вовсю строил планы.

– Как только доберемся до Брота, – сказал он Элсу, – быстренько устрою тебя к Драко Арньене. Нас никто не должен видеть вместе. Драко тебя примет. Официально он противостоит Безупречному, но на самом деле является нашим тайным союзником.

Принципат просто кипел от нетерпения, так ему хотелось вновь поучаствовать в бротской политической жизни.

19

Андорежцы в Броте

Шагот и Свавар зарабатывали на жизнь грабежом и воровством, пока немного не подучили фиральдийский. Потом началось восхождение по карьерной лестнице: сначала они работали вышибалами в одном из самых неспокойных портовых притонов Брота, затем их наняла в качестве убийц-оптовиков гильдия лавочников, когда ей надоело платить уличным бандам за то, что те не защищали их от других уличных банд, вымогавших у торговцев деньги за свои охранные услуги.

Братьям удавалось чудесным образом выходить живыми из всех передряг, а их хладнокровная жестокость отпугивала даже самых кровожадных преступников. Спустя несколько месяцев суеверные жители бротского дна твердо усвоили: этих чужаков невозможно убить, а сами они с радостью сотрут с лица земли любого, кто только вздумает им помешать.

Шагот выяснил, что, если достать во время битвы голову чудовища и сражаться оружием, откопанным в Белых холмах, они со Сваваром неуязвимы. Почему так происходит, он не знал и знать не хотел. Воля богов выполняется – и хорошо.

Андорежцам не составляло никакого труда убивать с такой холодной жестокостью, ведь они попали в совершенно чуждое им время и не считали живущих в этом времени людей подобными себе.

Для них это было все равно что резать цыплят.

Но только когда Шагот не спал. А спал он теперь по шестнадцать часов в сутки.

Их таланты привлекли внимание отца Силви Обилада, занимавшего особое положение при семействе Бруглиони – одного из пяти великих кланов Брота (Бруглиони издавна враждовали с Бенедокто). Обилад посулил братьям легкую жизнь и хорошие деньги.

Шагот отца Обилада презирал.

– Все эти провонявшие елеем чалдарянские святоши ужасно скользкие, – говорил он Свавару. – Я бы с радостью отдал их на милость Старейшим. Особенно этих тупоголовых священников из Брота. Только и думают что о власти. Какой сладкой музыкой стали бы для меня их крики!

Свавар промолчал. Он вообще теперь редко разговаривал – просто делал все те кровавые непотребства, что приказывал Шагот, а сам тем временем мысленно освобождался от своих обязательств перед богами.

Больше всего братьям мешали приступы сонливости Шагота. А они с каждым днем становились все длиннее.

Силви Обилад не приходился Бруглиони кровным родственником, он был другом детства Сонераля Бруглиони. Этот самый Сонераль сделался бы главой клана, если бы не умудрился, по печальному стечению обстоятельств, проглотить смертельную дозу яда как раз перед избранием Гонарио Бенедокто. И теперь святой отец действовал в интересах брата Сонераля, Палудана Бруглиони.