Коварство оставалось последней доступной Шаготу отрадой.
В ту ночь его сны посетил сам Странник.
Разумеется, отец Обилад хотел заплатить Шаготу уже после того, как свершится убийство. Шагот громко рассмеялся в ответ. К тому времени Свавар уже потратил долгие часы, изучая поведение Родриго и окрестности дворца Колоньи. Как и любая другая резиденция одного из пяти кланов, дворец представлял собой настоящую крепость.
– Я-то, старик, вполне готов пойти тебе навстречу, – заявил Шагот. – Ведь как может священник нарушить слово? Но вот мой брат Асгриммур говорит, что его не на грядке с капустой нашли. Очень уж он у меня подозрительный. Особенно не доверяет южанам. Здесь у вас честь не в почете. Что поделать, такой уж у меня брат. А я ради него на все готов. Вот как мы поступим: ты выплатишь каждому из нас по третьей части от условленной суммы, а остаток – после.
Отец Обилад еще не пришел в себя, после того как братья назначили свою цену за голову Родриго Колоньи – шесть сотен золотых патриарших дукатов.
Выплачивать две трети этой суммы вперед ему совсем не хотелось. Да он и не смог бы этого сделать, ведь Палудан Бруглиони не выдал ему таких денег.
Палудан совсем не желал раскошеливаться, ведь деньги могли к нему и не вернуться.
Оправдывая свою репутацию завзятого скупердяя, Палудан вообще каждый свой дукат держал так крепко, что изображенный на нем патриарх визжал, словно евнух в день кастрации.
– Я не могу вам заплатить, – признался Обилад. – У меня нет таких полномочий. Ваша цена… Думаю, даже слово «чрезмерна» здесь не подходит. Покупая лучшее, платишь вдвойне. Встретимся послезавтра ночью. Я предупрежу Каниглия о вашем приходе.
– Мы придем, – весело пообещал Шагот. – Мне не терпится получить твои денежки.
И он не кривил душой. Стурлангер отыскал одного дэва, который согласился вложить их деньги в предприятие, гарантирующее весьма неплохой доход. Что делать с таким богатством, Шагот не знал, но его это и не волновало. Он развлекался так, как еще не развлекался никогда в жизни.
Братья не сидели сложа руки. Свавар все это время следил за Родриго.
Отец Обилад хотел, чтобы Колоньи убили на площади Мадур, как можно ближе к фонтану Басбан. На недоуменные вопросы андорежцев он пожал плечами и ответил, что, мол, место это почему-то важно для Палудана.
Шагот сам обследовал площадь, а потом велел сделать это и Свавару – и днем и ночью. Место идеально подходило для засады: в многочисленных темных закоулках можно было без труда спрятать и героических спасителей, которые появятся, увы, слишком поздно и, к своему великому сожалению, не успеют спасти Родриго.
Колоньи прямо-таки напрашивался на убийство. Его поведение было донельзя предсказуемым: каждый раз он выходил из дворца в одно и то же время и шел одной и той же дорогой в один и тот же бордель.
Наконец отец Обилад уступил требованиям андорежцев. За два дня до предполагаемого досрочного перехода Родриго Колоньи на небеса он раздобыл четыре сотни золотых дукатов.
– Мы постараемся следовать твоему плану, – предупредил его Шагот, – но в случае чего будем думать своей головой.
– Просто сделайте свою работу, – нахмурился священник.
Свавар и Шагот явились на площадь Мадур за несколько часов до назначенного времени, прихватив все свои трофеи и обереги. Даже Свавара охватило воодушевление.
– Грим, вот удивятся эти недоумки, – повторял он, – вот они удивятся!
– Да, – усмехнулся Шагот. – А мы посмеемся над отцом Обиладом, над Палуданом, мать его, Бруглиони и его подстилкой Джервесом. Ну что, давай заныкаемся по-быстрому и подождем, пока не начнется представление.
Никто не обращал на них особого внимания, ведь в Брот отовсюду стекалось бесчисленное количество паломников, а фонтан Басбан всегда привлекал иноземцев. Его построили чуть ли не раньше Древней Империи.
Родриго Колоньи прошествовал через площадь в сопровождении телохранителей. Направлялся он в бордель. Шагот и Свавар почувствовали себя еще увереннее.
– На площади спать нельзя, уважаемые, – окликнул их городской стражник.
– Не волнуйся, – отозвался Шагот на вполне сносном фиральдийском, – нам есть где переночевать. Мы служим Палудану Бруглиони.
Стурлангер усмехнулся. Эти слова стражник потом еще припомнит.
Свавар тоже тихонько захихикал, вовсю наслаждаясь происходящим. Пожалуй, впервые со дня освобождения из Небесной Крепости он радовался, что жив (отчасти потому, что надеялся сегодня вечером натянуть нос самим богам).
– Послушай-ка, – заявил Шагот, – надо убраться с глаз долой. Скоро здесь появятся люди Бруглиони.
Они притаились в темном закоулке между двумя домами.
– Думаешь, Бруглиони все равно сделают свою работу, даже если мы палец о палец не ударим? – спросил Свавар.
Здесь явно замышлялось предательство. Шагот видел это в своих снах, как видел и многое другое, о чем пока еще не рассказывал. Слова брата натолкнули его на одну мысль.
– Хорошо соображаешь, братишка. Не знаю, что они станут делать. Давай подождем и посмотрим? Родриго можно пристукнуть и потом.
Время ожидания то замедлялось, то ускорялось. Так часто бывает. Когда Свавар вдруг начинал хихикать, не в силах сдерживать смех, оно летело стремглав, но когда он мрачнел, думая о печальной участи, которая может ожидать их в случае неудачи, ползло как черепаха.
– Тихо, – прошептал Свавар, – вот и наши друзья.
В серебристом свете луны братья увидели, как на площадь крадучись вышли шестеро фиральдийцев. Они быстро прошагали в дюжине ярдов от их укрытия и притаились в темноте.
– Кого-нибудь узнал? – прошептал Шагот.
– Не самая лучшая ночь для клана Бруглиони. Я заметил Гилдо и Акато Бруглиони. Еще вроде Сальди Серену.
То есть в число приговоренных попали двое сыновей и племянник Палудана Бруглиони.
В середине площади плевало, мочилось и прочими другими способами извергало воду зверье на фонтане Басбан. Шагот изо всех сил пытался не заснуть под его убаюкивающий плеск.
Луна переместилась, и теперь ее свет уже не мог выдать Шагота или Свавара, решись они покинуть свое укрытие.
– Жди здесь, – прошептал Шагот. – Попробую что-нибудь подслушать.
Прихватив с собой голову из Колдовских холмов, он осторожно пробрался поближе к тупичку, где затаились Бруглиони, и залег в засаде прямо у них под носом.
А меж тем в тупичке разгорелся ожесточенный спор. Кто-то спрашивал, куда же подевались эти тупоголовые чужеземцы. Другой велел ему заткнуться. Дескать, время еще не пришло. Надо подождать еще четверть часа, и тогда уже начинать волноваться.
– Будь у меня четыре сотни дукатов, только бы меня здесь и видели, – заявил один из младших Бруглиони. – Мне бы этих денежек надолго хватило.