— Я долго ломал голову и пришел к такому же выводу, — согласился Джек. Пусть смерть в Пустоземье не всегда оказывалась окончательной, но кое-что здесь было столь же предсказуемо, как и в родной Калифорнии. В частности, та непререкаемая истина, что переговоры не превращаются в перестрелку без веской причины — или предательства.
— И?.. — Кэтрин нетерпеливо барабанила пальцами по столу.
— Я хочу встретиться с правителем Соанесом; он пробудет в Ковенанте еще несколько дней. Мы должны еще заняться линдвурмами, но они подождут. — Джек искоса взглянул на Мэри. — Увижусь с правителем, вернусь, раньше чем пройдут шесть дней, а потом мы вернемся к работе.
— Ты же знаешь, что я не позволю тебе уехать в Ковенант без меня. — Кэтрин смотрела на него, потягивая виски и пытаясь сохранить невозмутимый вид.
Но Джек играл с нею в покер, самолично учил ее основам профессии, в частности тому, как управлять настроением игроков, и прекрасно понимал, что на самом деле она землю роет от нетерпения.
— Эдгар будет очень недоволен, если ты, на следующий день после того, как тебя ранили, уедешь без него. А мне нужно, чтобы он остался здесь.
Кэтрин пожала плечами.
— Так прикажи ему остаться.
— Если тебе придется колдовать, то в драке от тебя не будет никакого толку, — невозмутимо заметил Джек.
— А от тебя не будет толку, если дело дойдет до колдовства. Потому-то, Джексон, и должна поехать с тобой. Возражай не возражай, но взять простого стрелка будет недостаточно.
Джек уже пытался найти решение получше — пока выпивал в темноте рядом с мертвой любовницей, — но так и не нашел. Она была права. Стрелков у него хватало. Все Прибывшие, в большей или меньшей степени, пребывали на малопочтенной стороне общественной морали. Кэтрин некогда была игроком и заодно барышней легкого поведения, а сам Джек — игроком и убийцей. И первые несколько человек, попавших в Пустоземье вслед за Джеком и Китти, оказались того же сорта — готовые без колебаний спустить курок. Но по большей части такое отношение к жизни являлось следствием привычного им образа жизни или навыком, необходимым для того, чтобы выжить. Большинство из тех, первых Прибывших, умерло — или перешло на сторону Аджани. Ну а позднее сюда стали попадать люди двух основных разновидностей. Часть из них можно было назвать буянами или, допустим, головорезами, потому что именно эти качества обеспечивали им жизнь, но в основном народ имел моральные установки, хотя и слегка расплывчатые. Одной из общих черт для них всех было то, что никто из них, кроме Кэтрин, не был способен к магии.
Джек одним глотком допил содержимое стакана.
— Собирайся. Я предупрежу Эдгара.
Кэтрин молча кивнула, встала, подошла к кровати, поцеловала Мэри в лоб и вышла из палатки. Когда сестра скрылась из виду, Джек тяжело вздохнул. Ему действительно требовалась ее помощь, и они оба это знали. Но решение она должна была принять сама. Даже спустя столько лет, на протяжении которых он сначала растил ее, а потом жил вместе с нею в этом мире, его иной раз изумлял тот или иной выбор, сделанный ею. Он предполагал, что и он, и она будут чувствовать себя плохо, если им придется торчать в лагере, ожидая воскрешения Мэри, но, когда дело доходило до мнения Кэтрин или ее реакции на что-нибудь, трудно было заранее знать что-то наверняка.
Вскоре Джек и Кэтрин были готовы к походу через Висельную пустыню. До Ковенанта было два дня пути — если обойдется без осложнений, — так что они взяли воду, еду и патроны. Джек нес один спальный мешок — все равно спать можно будет лишь по очереди.
Когда они подошли к воротам ограды лагеря, Эдгар в упор взглянул на Джека и заявил:
— Если ее убьют, мне придется пристрелить тебя.
— Я знаю. — Джек кивнул ему и вышел за ворота, чтобы они смогли хоть немного остаться наедине.
Кэтрин, в свою очередь, фыркнула в адрес своего нерешительного возлюбленного и стремительно прошагала между ним и Джеком, громко пробормотав якобы себе под нос:
— Вот глупцы!
Если бы Джеку хоть на мгновение показалось, что он может в свое отсутствие доверить командование кому-нибудь другому, он взял бы Эдгара с собой, но никто другой не смог бы удержать группу в руках, когда командир в отъезде.
Путешествие через пустыню и крошечный городишко Виселицы они проделали по большей части в молчании. Это было одним из великих плюсов времяпрепровождения в обществе его сестры: в отличие от многих людей, большую часть из которых составляли женщины, Кэтрин терпеть не могла пустой болтовни. Весь этот день и почти все следующее утро они не разговаривали, вернее, обменивались только самыми необходимыми репликами. По пути они видели обвалившиеся шахты, голодающих жителей Пустоземья и шрамы, оставленные на земле равнодушной взрывчаткой. Джек за много лет уже вдоволь насмотрелся на следы, которые оставил в этом мире Аджани, но разрушения, возникающие из-за жадности Аджани, постоянно подкрепляли глубоко укоренившуюся в Джеке ненависть к этому человеку. Много крепких, здоровых людей становились калеками и гибли из-за того, что в горном деле все шире применялись опасные взрывчатые вещества, и происходило это ради погони за богатством, которой, до того как распространилось влияние Аджани, здесь не страдали.
У Джека сложилось представление, что до появления Аджани на шахтах работали в основном уроженцы тех мест. Горняки-аборигены применяли только натуральные способы добычи, они как будто щекотали землю, чтобы она отдавала им сокровища. Они никогда не добывали больше, чем требовалось для изготовления оружия или орудий труда. Они не рвали землю на куски ради создания запасов.
А потом большая часть шахт перешла к Аджани. Он покупал их, отбирал хитростью или просто захватывал. И теперь не приспособленные к подземным работам люди пробивали туннели, провоцировали просадку почвы и очень часто гибли в обвалах. Порожденные бумом горной добычи города, такие как Ковенант, возникали, чересчур быстро росли и очень скоро превращались в очаги хаоса и насилия. А потом, сразу после того, как жила оказывалась выработанной, эти города умирали.
Поэтому не было ничего удивительного в том, что Гаруда, самый влиятельный из кровососов Пустоземья, ненавидел Аджани со страстью, которая вполне могла соперничать с ненавистью Джека. Он не видел ничего дурного в прогрессе, эволюции общества, связанном с техническим развитием, но когда движущей силой прогресса становится алчность, разрушался естественный порядок всей местной жизни. Гибло живое, и истреблялось Пустоземье как таковое.
Когда на следующий день Джек и Кэтрин вступили в Ковенант, Джек так и не понял, считать спокойное путешествие благом или наоборот. Он втайне надеялся на какую-нибудь стычку, которая помогла бы взбодриться, и твердо знал, что и его сестра была бы не против того, чтобы дать разрядку эмоциям. Но даже просто устать от перехода было куда лучше, чем тосковать рядом с телом Мэри.
— Ни одного монаха не заприметил, — сказал Джек, когда они направились к резиденции правителя.