Колдун внимательно присмотрелся и кивнул:
– А вот это, пожалуй, то, что надо.
Втроем они пригнули ветки, ловко связанные Сертако переплетенной и заговоренной травою. Потом все долго молились местным богам, в первую очередь – великому и грозному Нгерму, но и Хозяина Священной березы тоже не забыли.
Окончив моление, Енко Малныче осторожно вытащил из заплечной сумы загодя припасенный круг, вырезанный из кожи волчатника с тисненной на нем руной вечной жизни, благоговейно положил его в получившуюся из связанных веток орешника колыбель и, не оборачиваясь, требовательно протянул руку Ясавэю.
Северный охотник благоговейно вложил в колдовскую длань недавно умерщвленную ящерицу, маленькую и зеленую, и Енко, крепко зажав ее в кулаке, выдавил на оберег кровь, одновременно читая древнее, как весь этот мир, заклятье.
Драконий заговор, догадался Нойко. Ящерицы на кровь – как раз на дракона, они же тоже – ящеры. Однако лишь наполовину, а на другую половину – птицы, именно так сказано в древних преданиях. Ага! Вот зачем господин еще вчера велел наловить куропаток!
– Делай! – неожиданно обернувшись, кивнул подростку.
Дрянная Рука, безмерно гордый оказанным ему доверием, лично открутил куропатке голову, оросив кровью пышущий жаром и жаждою оберег.
– Птицы-люди, люди-птицы, птицы-драконы, ящеры-драконы… кровь на кровь, язык на язык…
Нойко завистливо вздохнул: его господин и учитель, почтеннейший колдун Енко Малныче, не имевший никакой степени посвящения, читал древнее заклятье столь быстро, что парнишка едва успевал разбирать слова и ни разу не сбился. Все правильно: древние заклинания быстро надо читать, чтоб не ушла в пустые слова колдовская сила. Но если ошибешься… Подросток зябко передернул плечами, представляя, какая могучая сила могла обрушиться на незадачливого колдуна в случае ошибки. Разорвала бы на мелкие куски! Или расплющила бы, как, бывает, глупые дети, играя, плющат камнями лягух. Да уж, затрещали бы косточки!
Слава великим богам, на этот раз все прошло благополучно – и авторитет учителя взлетел у присутствовавших при сем учениках на невиданную высоту… хоть и без того не был малым.
– Вот так колдовство, вот так заклятье! – подхалимским голоском произнес Нойко. – Теперь ни один дракон к селению не сунется.
– Сунется, – молодой колдун отозвался, не повернув головы, тихо, едва слышно. – Не здесь, с другой стороны обойти могут.
– Надо и там оберег ставить!
– Надо… Но еще нужна кровь дракона. Тогда уж – наверняка. Ящерицыной-то крови надолго не хватит. Три лета пройдет – и все делай заново.
– Учитель! – вдруг оживился Ясавэй. – Я как-то плохо запомнил заклинание. Ты сможешь мне его потом повторить?
– Научу, так и быть.
Енко отозвался со всегдашней своей насмешливостью, но видно было, драконий заговор дался ему непросто – черты лица колдуна заострились, словно во время тяжкой болезни, по лбу и щекам стекал пот.
– Хотя не такое уж это простое дело, парни. Ладно, что зря болтать? Пошли, у нас еще много дел. Завтра поутру не забудьте оставить «сигналки», надеюсь, это не будет для вас слишком уж сложным.
«Сигналками» в колдовском просторечье обзывались самые простенькие амулеты, впитывающие порчу. Заговаривались они легко и быстро – на зарю, росу и четыре поклона, делались из трав, веток и листьев. Силы большой не имели, так не для того и ставились – однако, если кто-то бы вдруг попытался навести порчу на землю или на жилище, амулеты мгновенно вяли и плесневели. Правда, это нужно было еще вовремя заметить – для того и существовал малый колдовской обход. Вот только в новом селении делать его пока было некому.
Подходя к строящемуся поселку, колдун и его спутники встретили на пути двух девушек: белую, хорошо знакомую им Ус-нэ и тоненькую ясноглазую Хлейко.
– Девицы-красавицы, ох! – забежав вперед, Нойко проворно поклонился. – И кудай-то вы дороженьку-путь держите?
– Не дороженьку-путь, а путь-дороженьку, – с усмешкой поправила Устинья. – За ягодами пошли, там, в лесу, говорят, много.
– Что ж вы одни-то, одна – без мужа, другая – без возлюбленного?
– Так мужья все при деле нынче, а мы вот отдохнем малость.
– Все равно. Места для вас незнаемые, одним-то нехорошо.
Ус-нэ отмахнулась:
– Да есть у нас защитники – Кольша Огнев да Семка Короедов, казаки наши, с аркебузами догоняют. Напросились, чего уж. И супруг мой тут охотится, рядом. Так что не пропадем!
– Ну, тогда удачи!
Помахав девам рукой, Дрянная Рука бросился догонять своих. Что и говорить – дел-то еще было много, и очень важных. А не то запросто бы сбегал с девчонками в лес, уж не отвязались бы!
К темневшему верстах в двух лесу девушки пошли краем болота, густо поросшего густым камышом и высокой осокою, а ближе к лугу – и кустами красной и черной смородины. Особо не торопились, дожидались казаков, да и смородины было – тьма. Ее и брали – ягоды все попадались крупные, вкусные, аж скулы сводило.
– Ой ты, злой мороз, мороз-батюшко… – наевшись ягод, завела Устинья песню. – Не морозь мово суженого, не морозь…
Потом, в свою очередь, и Хлейко что-то запела – только куда более ритмичное, быстрое.
– Под эту песнь у нас молодежь хороводы водит, – кончив петь, пояснила девушка. – На празднике в честь светлого и веселого бога Хоронко-ерва.
Про бога Устинья не поняла – язык здешних сир-тя отличался от того, какой она знала, да и знала-то так себе – разговор поддержать, поблагодарить, позвать куда-то. Не шибко-то и учили острожные полоняницы-девы, даже Митаюки, уж на что, казалось бы, добрая, а и та с русским предпочитала по-русски же и разговаривать, словно бы родной своей речи стеснялась… А может, и не стеснялась? Может, просто не хотела, чтоб чужие язык сир-тя ведали? Кто ее, Митаюку, знает, хоть и помогала она всем и для всех была добрая.
Порвав смородины, девушки отправились к лесу, за ежевикой и черникою. Шли краем болота, из которого вытекал ручей, превращаясь в небольшую речку. Неподалеку, за густым кустарником и рябиной, виднелся большой луг с высокой зеленой травою, на котором были заметны стога… Какие-то странноватые – с шипами.
– Господи, – Устинья сразу же насторожилась. – Это кто же эти стога метал?
– О, великие боги! – присмотревшись, прошептала Хлейко. – Это вовсе не стога, это – шипоносы!
– Кто-кто?
– Шипоносы. Мы их так зовем… они хоть с виду и страшные, но не злые совсем, травоядные.
– Ничего не понимаю. Вот эти стога – травоядные?
Третий день уже стояло безветрие, как вдруг росшие за лугом высокие кусты шатнулись, заколыхались ветвями… и в обход зеленого, с шипоносами, луга взметнулись, поскакали на задних могучих лапах драконы! Серовато-зеленые, с черной полосой по хребтине, от небольшого на черепе гребня и до кончика хвоста, с недоразвитыми, как и у всех прочих хищных драконов, передними лапками, лошадиной мордою и огромной пастью, усеянной острыми зубами! Величиной чудища были с избу, а прыгали быстро и ловко, не то что не особенно поворотливый огромный двуног!