— Это понятно, — лениво отвечал Билл, поглядывая в экран производственного компьютера, — но мне дышат в затылок копы по таким же делам, и я объявил себе месячник праведной жизни. К тому же у меня на шее висит чертов папа со своими фокусами, весь дом скоро провоняет коноплей, и я каждый день жду обыска. Вы же предлагаете мне в такой обстановке рисковать лишний раз своим добрым именем… Впрочем, я согласен разобраться с номерами, это ремесленная работа, но с угоном — придется потрудиться самим. Я дам вам инструмент и компьютер. Дело займет считанные минуты. Машину поставите в запасной гараж в Куинсе. У Фаринелли дорогая модель, но выпасти подобную — не проблема. Я знаю один сервис в Бруклине, там вы приметите нужную тачку, как пить дать. Моя доля — битый металлолом и пятьсот монет. Остальное — ваше.
Джон раскрыл рот с намерением удариться в торги, но тут же на лицо Билла легла свинцовая тень отчуждения, а взор приобрел столь непоколебимое выражение, что у мошенника сразу же пропала охота пускаться в споры.
Необходимая машина нашлась в тот же день, однако, несмотря на все попытки считать электронные коды, отключающие сигнализацию, покорить роскошное авто, чью подномерную табличку украшала надпись «Все люди — братья», у угонщиков не получилось. Машина была неприступна и нема, как отвесная скала. Пришлось вновь обращаться к Худому Биллу.
Заглянув в его просторный склеп, Олег и Джон застали приятеля за занятием достаточно экстравагантным: Билл неторопливо надувал с помощью небольшого ножного насоса резиновую куклу, лежавшую на полу. Кукла являла собой обнаженную голубоглазую блондинку, чьи формы с каждым терпеливым вздохом насоса обретали завораживающую округлость и законченность.
Худой Билл лишь мельком оглянулся на вошедших приятелей, чьи лица расплылись в снисходительных улыбках.
— Все девки куда-то слиняли, — ничуть не смущаясь, пояснил он самым обыденным тоном. — Их пугает папаша. А физиологию никуда не деть, как ни крути. Эта баба обошлась мне в шестьсот монет. Но, думаю, дело того стоит. В крайнем случае, товар подлежит возврату. Но что мне нравится в блондинках, — кивнул на куклу, — так это две вещи: грудь!
— Ее-то и подкачай, — посоветовал Джон. — И руки, по-моему, какие-то обвисшие…
— Ты думаешь? — деловито покосился на него Худой Билл. — А мне кажется, в самый раз…
— Ну-ка, дай-ка… — Джон опустил тяжелую ступню на лягушку насоса.
— Не переусердствуй…
— Я знаю, что делаю… Еще пару-тройку качков, и дамочка будет в самом соку… Видишь, у нее еще ямки на щеках и складка на животе…
Последовал новый вздох насоса. И тут сознание троицы ошеломил внезапный тугой взрыв. Резиновое туловище, свистя образовавшейся в нем прорехой, оторвалось от шланга насоса, взмыло к потолку, крутнулось каким-то ведьминским пируэтом вокруг стен и — вылетело в раскрытое подвальное оконце на улицу, откуда в сей же миг донесся истошный женский вопль.
— Все люди Божьи твари, но ты самая редкая, Джон, — мрачно обронил Билл, устремляясь к выходу. — Если тебе дать пароход, высохнет море.
Вернувшись, он с омерзением бросил резиновый ком в угол, брезгливо поморщившись от стука об стену пластиковой головы с мелированной шевелюрой.
— Ну, — вопросил неприязненно, — какой еще сюрприз вы заготовили на день сегодняшний?
Олег подробно поведал ему о неудаче с «Бентли».
— Видимо, там какая-то серьезная охранная система, из новых, — выслушав его, кивнул Худой Билл. — Ищите другой вариант. И побыстрее, я уже перепродал битое железо. А Фаринелли проволочек не потерпят.
— Таких тачек в Нью-Йорке — на счет, — возразил Джон. — Ты должен включиться в дело, мы явно не тянем…
— Ладно, — пораздумав, решился Билл. — Но вам это будет стоить треть гонорара. Это — плата за повышенный риск, вы ставите под угрозу мой бизнес. Хотите гарантий — придется за них заплатить. Или обращайтесь куда-нибудь в другое место, к человеку, который сдерет с вас втридорога.
— Ну, ты ведь уже наварился!.. — возмущенно ворочая челюстью, проговорил Джон. — Хапуга!
— Я деловой человек. Вам была поручена работа, и вы с ней не справились. Давайте, черт вас дери, раскошеливайтесь или проваливайте. Я сыт разговорами.
— Расчет после угона, — произнес Олег.
— Так и быть. Где машина?
— На Манхэттен-бич, район тихий, сплошные особняки и толстосумы…
— И — тьма патрульной охраны, — зло откликнулся Билл. — Выпасти хозяина надо в городе. Это ваше дело. Мне нужна стоянка и его отсутствие в течение десяти минут. Ладно, проваливайте. И — заходите еще, без вас потом так хорошо…
На следующий день, владелец «Бентли» — молодой человек с аккуратной прической, в великолепно пошитом костюме, бросив на заднее сиденье портфель из крокодиловой кожи, направился в деловой центр города, где оставил автомобиль на дорогущем подземном паркинге, пройдя затем к парадному подъезду офисного здания.
Через полчаса на паркинге появился Худой Билл — в куртке с капюшоном, с приклеенной к физиономии бородкой, в темных очках; с саквояжем необходимого инструментария.
Серегин вел наблюдение за выходом из здания, где скрылся хозяин «Бентли», а Джон между тем нарезал круги в машине наружного наблюдения, ожидая указаний от высокопрофессионального сообщника, орудующего в гулких сумерках подвальной стоянки.
Когда молодой человек вновь появился в дверях здания, Серегин включил рацию, предупредив Билла об опасности появления хозяина машины и поинтересовавшись, как движется дело.
— Все сложно, — сообщил ему бесстрастный голос. — Но задачу я выполню, оставайтесь на местах.
Спустя пять минут уже Худой Билл вызвал на связь Олега, сказав:
— Прыгай в тачку к Джону, недоучка. Я все сделал. Встретимся в Бруклине. Еду в отстойник.
Вечерняя встреча подельников в конторке автосервиса открыла для Джона и Олега секрет того, как было обстряпано дельце.
Попивая из горлышка бутылки холодное пиво и, мельком поглядывая на экран телевизора, притороченного к стенке, Худой Билл небрежным тоном выговаривал:
— Там действительно оказалась затейливая сигнализация, но я бы ее приручил, будь у нас время… Посему пришлось решать проблему радикально, чтобы не уронить репутации в глазах клиента. Гоните монеты, и уже завтра можете передать автомобиль заказчику.
— Насколько радикально? — осторожно поинтересовался Джон.
— Пришлось дать парню в череп и отобрать ключи, — сообщил Худой Билл равнодушно.
— Он жив? — спросил Серегин.
— Конечно, — пожал плечами Худой Билл. — Я христианин и никогда не лишу жизни человека за какое-то корыто на колесах. Но некоторое лечение, увы, ему предстоит.
Только тут Олег узрел стоящий в уголке конторы знакомый портфель из лакированной крокодиловой кожи. Перехватив его взгляд, Худой Билл мельком пояснил: