Только вчера Даша, выпучив глаза, рассказывала, что по телевизору показывали детский дом. А там детки в кроватках раскачиваются. Стоят и качаются из стороны в сторону.
– Бедненькие, – говорила Даша, – я так плакала, когда смотрела. Это они себя так укачивают. У них мам нет, а нянечек на всех не хватает. Вот они лежат в кроватках или стоят и шатаются из стороны в сторону. Как деревца. Так их жалко! – У Даши покатилась слеза. – А еще говорили, что они не слышат стука сердца матери и поэтому не развиваются. Поэтому они глупые. Если бы слышали, то были бы как все дети.
Лариса смотрела на Даньку с ужасом – он тоже качался из стороны в сторону.
– Прекрати, прекрати, прекрати! – закричала Лариса.
Она хлестала его полотенцем изо всех сил. Он в ответ пинал ее ногами, молотил кулаками. Лариса ударов не чувствовала. Остановилась она только потому, что увидела свое лицо в отражении в окне. Лицо сошедшей с ума женщины. Она села на кровать, обхватила себя руками и стала раскачиваться из стороны в сторону. Потекли слезы. Данька убежал в коридор и вернулся с хоккейной клюшкой.
– Хочешь меня ударить? – подняла она голову. – Бей.
Сын размахнулся и ударил. Не сильно.
– Бей еще, – сказала она. Говорила спокойно, только слезы текли не останавливаясь.
Даня бросил клюшку на пол и тоже заплакал.
Она думала, что тоже не помнит, как стучит его сердце – давно не брала сына на руки, не прижимала. И он не слышал ее сердце.
– Иди ко мне, – сказала Лариса.
Он не пошел. Наверное, нужно было сесть к нему на пол и обнять. Но они так и сидели – отдельно друг от друга и раскачивались из стороны в сторону.
– И тебе не страшно было? – спросила, округлив глаза, Даша, когда на следующий день Лариса рассказала ей про уход Даньки из дома.
– Нет, а что?
– Ой, ну мало ли! Могли бы украсть. Ребенок один на площадке. Или вещи забрать. Мало ли проходимцев. Вышел из лифта, и все. Или застрял бы и задохнулся. Или его дверью бы придавило?
– Ничего же не случилось, – сказала Лариса.
– Все равно страшно. А если бы он по лестнице вниз спустился и ушел? – не могла успокоиться Даша.
– Не ушел же.
– И ты ему не объяснила, что так нельзя делать?
– Нет, без толку.
– Даня, Данечка, – позвала вдруг Даша, – иди сюда, что скажу.
– Что? – Даня играл в мяч и не хотел отрываться.
– Иди, баранку дам! – крикнула Даша.
Лариса каждый раз удивлялась содержимому Дашиного пакета, с которым она выходила на прогулку. Игрушки, мяч, вода, салфетки, конфеты, баранки, семечки для птичек, горбушка хлеба для уточек, мелки и еще куча всего.
– Зачем ты все это таскаешь? – спросила Лариса.
– Ну как же? Надо же.
Даша доставала вкусности и игрушки из пакета, как Дед Мороз из мешка. К Даше всегда подбегали дети с просьбой: «Тетя Даша, а у вас есть?..» У нее было все. Дети считали, что у тети Даши – бездонный волшебный пакет. Можно найти все, что ни пожелаешь.
На баранки Даня прибежал.
– Данечка, – начала Даша, – ты знаешь, что бывает с детьми, которые убегают от мам?
– Что? – спросил Даня, запихивая в рот сразу две баранки.
– Их могут украсть плохие люди или в милицию забрать.
– А потом?
– А потом маме твоей позвонят и будут ругать.
– Кого ругать?
– Маму твою. Сильно будут ругать. Маме будет плохо. Она будет плакать.
– Хорошо, – сказал Даня и убежал.
– Ну, спасибо тебе, – рассердилась на Дашу Лариса, – теперь он точно убежит.
– Почему? – не поняла Даша.
– Потому что он хочет, чтобы меня ругали.
– А по-моему, он сказал, что больше не будет. Он же сказал: «Хорошо».
– Даш, это твоя Ритуля говорит то, что думает. А Данька… Я вообще не знаю, что у него на уме. Может, забудет, а может, сбежит.
Данька сбежал. Она была на кухне и думала, что он играет. А когда зашла, чтобы позвать ужинать, сына в комнате не было. Лариса рванула дверь шкафа – сумка на месте, вещи тоже на месте.
– Даня, Даня, – позвала она, надеясь, что сын просто спрятался. Но сердце колотилось. Она лихорадочно думала – нет, на балкон не мог пойти, она же была на кухне. Значит, ушел.
Лариса выскочила из квартиры и побежала сразу на лестницу. Никого. Вернулась, вызвала лифт. Работает. Не застрял.
Даня далеко не ушел – до консьержки. Она увидела его не сразу. После того как обежала вокруг дома. И только тогда догадалась вернуться и спросить – не видела ли консьержка ее сына?
Он сидел в каморке на продавленном диване перед старым телевизором. На коленях держал тарелку с тушеной капустой с колбасой. И уписывал за обе щеки. Было с первого взгляда видно – ребенок доволен.
– Да здесь он, здесь, – говорила консьержка, – а я думала, вы ушли куда-то. А этот стоял внизу. Я его отругала – почему один спустился? Вот, накормила – он сказал, что есть хочет.
– Спасибо вам большое, – сказала Лариса. – Данечка, пойдем домой.
– Да пусть доест, – сказала консьержка.
– Я сейчас вернусь за ним…
Лариса поднялась в квартиру, нашла коробку конфет и спустилась.
– Это вам к чаю, – сказала она консьержке.
– Да не надо, спасибо, если что, приводите, пригляжу. Хороший он мальчик. – Консьержка потрепала его по голове.
– Даня, пойдем, – велела Лариса.
– Я еще не доел, – ответил он, медленно зачерпывая ложкой капусту и так же медленно поднося ко рту.
– Давай, давай, лопай скорее, – сказала консьержка, видя, что Лариса нахмурилась, – дома-то лучше. Чего тут-то? Ой, это всегда так у детей, – повернулась она к Ларисе, – в гостях и щи вкуснее, и кровать мягче.
– А можно я тут останусь? – спросил Данька.
– Да ты что? – всплеснула руками женщина. – А где ж ты спать будешь?
– Здесь, – показал он на диванчик.
– A я где?
Данька оглядел комнату. Негде.
– Ты посмотри, мама твоя сейчас заплачет. – Консьержка за разговорами успела забрать у него тарелку и впихнуть в руку пряник. – Как же она без тебя жить будет? Ей же плохо будет.
– Не будет, – буркнул Даня.
– Э-э-э, мой дорогой, ой как будет. У меня сыночек умер, царство ему небесное, так вот я с тех пор и не живу. – Консьержка села на диван и приобняла Даню. Тот грыз пряник. Лариса стояла в дверях, из-за чего ей приходилось здороваться со всеми входящими в дом соседями. Она хотела поскорее увести Даню, но так, чтобы обошлось без скандала. А как это сделать – не знала.