– Лекарство, – ответил Даня. – Врач прописал.
– Врач? Откуда врач? – удивилась она.
– Я вызвал «Скорую». Тебе плохо было. Он все мне написал вот здесь. – Даня показал листочек. – Я взял у тебя из кошелька деньги и сходил в аптеку. Все купил. – Даня не хотел хвастаться, но говорил с гордостью. – А знаешь, что я знаю?
– Что?
– Я знаю, где у тебя сердце находится. И даже слышал, как оно стучит. Мне доктор дал такую штуку, которая на уши надевается, и разрешил послушать.
– И как оно стучит?
– Так – тук-тук, тук-тук. И где у меня сердце, я знаю. Вот здесь, слева. – Данька приложил ладошку к ребрам. – Доктор сказал, что у всех людей слева. А еще я у себя коленку слушал. Но коленка не стучит. А живот булькает, представляешь?
– Сильно булькает?
– Ага. Смешно очень.
– Ты у меня молодец, – сказала Лариса и улыбнулась. – Хоть ел что-нибудь?
– Да, я яичницу себе жарил. Хочешь, тебе пожарю? У меня очень вкусно получается, – подскочил Даня.
Лариса опять улыбнулась. Данька никогда не подходил к плите. Даже чаю себе не наливал. А тут яичницу научился готовить. Надо же.
– Какой сегодня день недели? – спросила она.
– Пятница.
– Господи, так я уже два дня лежу?
– Да.
Они помолчали. Лариса закрыла глаза. Устала.
– Я думал, ты умрешь, – услышала она сына.
– Ну что ты такое говоришь?
– Доктор тебя в больницу хотел увезти. Но я сказал, что сам тебе все дам. Я тебя и в туалет водил. И лекарствами поил. Вот.
Лариса взяла сына за руку. Холодная. Ледяная просто.
– Мальчик мой. Сыночек, – сказала она.
Она никогда не называла Даню сыночком. Язык не поворачивался. Ребенок, малыш, Данюсик – как угодно. Но только не сыночек.
Данька вздрогнул. Он тоже никогда не слышал, чтобы мама его так называла. И вдруг заплакал.
– Ну что ты, родной, что ты, перестань. Ну заболела, ничего, бывает. Выздоровлю же, – успокаивала она его.
– Ты только не умирай, ладно? – плакал Даня. – Никогда не умирай. Я больше не буду. Никогда не буду тебя огорчать. И все-все сделаю. Только ты не умирай.
– Данечка, конечно, не умру.
– Никогда?
– Никогда.
– Даже когда я взрослый вырасту?
– Даже тогда.
– А знаешь, что у меня есть?
– Что?
– Сейчас.
Данька убежал и вернулся с огромной машиной.
– Смотри, она фарами мигает.
– Откуда такая?
– Дядя Иван привез. Он позвонил, я трубку взял и сказал, что ты болеешь. Вот он и приехал.
– И что вы делали?
– Он меня научил яичницу готовить и играл со мной. Он такой старенький, а умеет играть в солдатиков. Мы в войну играли. Моя армия победила. А тетя Лена играть не хотела. Она на кухне была.
– И тетя Лена приезжала?
– Да. Потом. После дяди Ивана. Мы ели суп и котлеты. А я быстрее дяди Ивана съел. Мы наперегонки соревновались. Тетя Лена сначала сердитая была, а потом вместе со мной мультики смотрела. И смеялась как маленькая.
– Ты мой родной, – сказала она, – видишь, как хорошо…
– Мама, мамочка! – Данька лег ей на грудь. – Ой, а у тебя сердце слышно. Даже без этой штуки, как у доктора. – Он прижался головой поплотнее. – Я слышу, слышу. А мое сердце ты услышишь?
– Не знаю, давай попробуем.
Данька задрал футболку, Лариса приподнялась и приложила ухо к его груди.
– Слышишь? – спросил он.
– Да.
– И как оно стучит?
– Тук-тук-тук. Быстро-быстро.
– И твое – тук-тук. Медленно. Значит, я победил.
Она гладила его по голове и целовала в макушку.
Он обхватил ее руками и держал.
– Хочешь, полежи со мной? – вдруг предложила она. Никогда не предлагала.
– А можно? – удивился Даня.
– Можно. Только ты заразишься, – ответила она.
– Ну и пусть! – с восторгом ответил он и лег рядом. – А можно я телевизор включу?
– Конечно. Только негромко, – разрешила она. Лариса подвинулась. Данька устроился рядом. Они лежали на узком диванчике бочком. Она уткнулась носом в макушку сына.
– Не дуй, мне щекотно, – поерзал он.
За это правда можно все отдать. За это ощущение – ребенок, ее сын, рядом, под боком, он ее любит.
– Сыночек мой, золотой, любимый, мальчик мой, сыночек…
Лариса уснула.