Роб стоял, как каменный.
Лиза наблюдала за происходящим со стороны. Ее совсем не удивляло хамство Слима, но она изучала поведение Макса и Роба. Безучастность одного и удивительная внутренняя сила другого яркими мазками легли на давно написанные портреты каждого из них. Хотела ли она, чтобы этот мерзавец получил в челюсть от Роберта? Безусловно. Но было ли это сейчас уместно? Конечно, нет. Поэтому она решила не подливать масла в огонь и не провоцировать драку.
Макс ошарашенно наблюдал, как Слим присел на лежащее неподалеку бревно, снял кроссовки и носки, растопырил пальцы и включил музыку в телефоне. Агрессивный рэп тут же заглушил трели птиц. Раскачиваясь в такт, он начал громко выкрикивать отдельные фразы, демонстрируя полное отсутствие музыкального слуха и чувства ритма. Роб сел в машину на водительское кресло и наглухо закрыл все окна. Лиза отошла подальше и прислонилась к огромной сосне. В ожидании егеря секунды текли слишком медленно, словно время решило притормозить свой ход.
Слим (от английского слова slim – «тонкий») получил это прозвище за свою болезненную худобу, которую только подчеркивал рост более ста восьмидесяти сантиметров. Он напоминал гигантскую русскую борзую, которую давно не кормили. Невзрачная зеленая футболка, серая ветровка, синие шорты чуть ниже колен, стоптанные кеды и огромный черный рюкзак за спиной, – так он выглядел почти всегда. Слежавшиеся дреды и редкая рыжая бородка довершали образ бледнолицего Боба Марли.
Родители Слима развелись, когда ему исполнилось восемь лет. Вскоре отец перебрался в Подмосковье упиваться своим одиночеством, а мать улетела в Бельгию к новому бойфренду. Маленький Слим остался в Москве на попечении бабушки и дедушки по матери. Те очень старались заменить внуку родителей, но им так и не удалось заслужить какой-либо авторитет в его глазах. Привязанность к старикам Слим проявлял лишь в обращении к ним: «Ба» и «Дедулёк».
С горем пополам окончив школу, он поступил в техническое училище, откуда сбежал на первом же курсе. Свободное от безделья время Слим проводил у приятелей в общежитиях и в съемных однокомнатных квартирках. Постоянными слагаемыми его жизни были жесткий рэп, марихуана и неформальный круг общения – готы, панки, хиппи и другие маргиналы. Книгам и образованию не было места в жизни этих забытых родителями молодых людей. Исключение составляли «Букварь» и «Учение дона Хуана» Карлоса Кастанеды.
Слим существовал здесь и сейчас, не задумываясь о завтра и вчера. Ему нечего было вспоминать и не к чему было стремиться. Ему редко бывало страшно, но причиной тому была не смелость, а высушенный гидропоникой мозг, который часто сбоил и давал неверную оценку происходящему. В его жизни напрочь отсутствовали авторитеты.
Единственным человеком, участвовавшим в судьбе Слима, помимо беспомощных стариков, был родной брат матери. Его забота была продиктована не столько тревогой за племянника, сколько желанием подарить чуточку покоя собственным родителям. Когда бедовый юнец был при деле, пожилая чета хоть немного отдыхала от юношеского максимализма и неприкрытого хамства. Слим же относился к работе на телевизионном канале родного дядьки с неприкрытым сарказмом. Его бы вполне устроила просто финансовая поддержка богатого родственника, но тот ни в какую не соглашался. Вот и приходилось парню «вкалывать»: держать «журавль», вешать петлички и следить, чтобы не зашкаливал уровень записи. Работал он крайне непрофессионально, всячески отлынивая и даже не пытаясь вникнуть в суть дела. Зная о теплом отношении дяди к сестре и родителям, он понимал, что тот никуда не денется с подводной лодки, и продолжал спекулировать статусом родственника в надежде на то, что тот отстранит его от дел, но при этом не даст пойти по миру. В итоге страдали все: председатель совета директоров телеканала – от наличия урода в семье, коллеги – от его дилетантства, и сам Слим – от необходимости работать.
– Ну что, добро пожаловать в наши края! – выкрикнул очень пожилой улыбчивый мужчина, поднимаясь по заросшему травой холмику, на котором припарковалась съемочная группа.
– День добрый! – отозвалась Лиза.
– Федор Степанович Притужалов. – Он протянул руку девушке. – Егерь.
– Очень приятно! Елизавета. Хотя вы, наверное, уже заочно устали от меня за эти дни… – ответила она так же шутливо.
– За эти дни? Впервые вас вижу и слышу! – Он улыбнулся еще шире.
– Спасибо. Иногда действительно стоит обнулять историю.
Лиза представила коллег:
– Макс, наш ведущий. Роб, оператор.
Федор Степанович кивнул, приветствуя новых знакомых.
– А это? – он указал на Слима.
– А это бревно, на котором сидит наш звукоинженер.
– Я и слов-то таких не знаю… Кто он, вы сказали?
– Поверьте, в данном случае информация о бревне куда интереснее.
– Ну что, готовы? – спросил егерь, подходя к машине.
Лиза улыбнулась:
– Всегда готовы! Единственное, что бы нам хотелось сделать, пока мы не отъехали, это взять несколько интервью у местных жителей. Мы можем сделать это сейчас?
– Почему нет? Сколько человек вы хотите допросить?
– Проинтервьюировать, – улыбнулась Лиза. – Это не допрос.
– Ну, я по старинке. Уж простите меня, безграмотного!
– Что вы! – Она дружелюбно махнула рукой. – Человека четыре-пять… Чем больше, тем лучше. Надеюсь, и вы нам что-нибудь эдакое расскажете перед камерой?
Он смущенно потупился.
– Ой, я к этому не привык… Неловко как-то…
– Да бросьте, вы справитесь!
Старик пожал плечами:
– Ладно, успею сняться в вашем кино, мы же не прощаемся. Еще надоем вам! – он поправил ворот вязаной кофты. – А что касается местных, то по дороге к тому дому они нам обязательно встретятся. Их тут много в лесу – шастают, не дают мне покоя: кто рыбачит, кто браконьерничает по-тихому… Так что в деревню можно и не ехать. Тем более, обед заканчивается, большинство уже на боковой.
– О, у вас тут сиеста?
– Что? – переспросил егерь.
– Полуденный отдых.
– А, да. Не у нас, а у них. Я не сплю.
– Ну, хорошо. – Лиза открыла дверь машины. – Тогда по коням!
Макс и Слим послушно забрались в машину и пригласили старика. Тот неуверенно улыбнулся в ответ:
– Поезжайте по средней дороге. Километра через полтора упретесь в озеро. Если захотите, там и пообщаетесь на свои темы с местными рыбаками.
Лиза с недоумением посмотрела на собеседника:
– А вы не с нами?
– Я пешком. Ногами путь короче. Я же через чащу пойду, вы там не проедете. Буду ждать вас у озера. Я же говорю, от меня не так просто избавиться!
– Вы уверены, что пойдете пешком? – уточнила Лиза.
Старик кивнул и отошел от машины.