– Скажу, что ему предложили расплатиться. И для нас его участие в деле означает большую головную боль. Но это ниточка! Даже, может быть, веревка!
– Всегда рад услужить, – засмеялся Свенсон. – Тут вот еще что, мои ребята двинули мысль, которая ни мне, ни вам почему-то до сих пор не пришла в голову – а зря. Забудьте пока о Грэди и его подонках – поговорим про нашего приятеля Лупиньо.
– Вы сегодня в ударе, господин полковник. Как я с вами рассчитаюсь?
– Мы делаем одно дело – так что слушайте… Вы, конечно, в курсе, что разные подозрительные типы при необходимости прибывали на Кассандану, обходя все заслоны, связанные с обязательной идентификацией личности. До недавнего времени это было вполне осуществимо. Но теперь, как вы знаете, мы зашили почти все дырки. То есть какие-то возможности, конечно, остались, но они сейчас связаны с большим риском. И вот Лупиньо, которому до смерти захотелось навестить нашу планетку, решил не рисковать, а пошел на трюк, угробив при этом ни в чем не повинного Сколопендру и его экипаж. Чего он так боялся? Ведь ни мы, ни полиция его идентифицировать не можем. Мы не знаем, кто он – Джон Смит или Педро Рохас. Да кто угодно. Его личина не проходит по нашим базам. Но остается флотская разведка, которая имеет свои списки. И вот тут – самое интересное. У Флота своя политика. Кого-то они ищут, кого-то нет, а некоторых ищут недолго. Бывает у них такое – нас они в свои дела не посвящают. Но! Мне напомнили, что у них есть так называемый «первый список» – это список офицеров, которых будут искать всегда, даже через сто лет после объявления в розыск. И вот наш Лупиньо, по логике вещей, именно этого списка и боится.
– Ну, то, что он бывший офицер Флота, – в этом, я думаю, нет сомнений… – пробурчал Фарж, не очень понимая, к чему ведет Свенсон.
– Он важная птица, – вздохнул в ответ полковник. – Он когда-то натворил таких дел, что Флот будет ловить его до упора. Почему я так думаю? Потому, что по Кассандане, разумеется, тоже существует свой «первый список». Как-то раньше мы об этом не подумали… И все это при том, заметьте себе, что Лупиньо никак не может считаться большой звездой в своем поганом ремесле. Выводы?
– Вы задали мне задачку. Буду думать.
– Я тоже – уже думаю. И еще человек десять думают, так что давайте будем на связи. Если вдруг что…
– Сразу же, – кивнул Фарж. – Спасибо вам, господин полковник. Что бы мы без вас делали?
Допив кофе, Макс вызвал дежурного адъютанта:
– Поднимите мне полное досье сенатора Грэди, срочно.
Минут пятнадцать он изучал биографию почтенного сенатора – биографию, изобилующую темными, весьма извилистыми закоулками, в которых скалились разнообразные черти. Грэди давно можно было взять за жабры и вкатать лет пять каторги, но, во-первых, мешал статус «джентльмена, облеченного доверием избирателей», а во-вторых, дело обещало быть шумным. Даже слишком шумным для Кассанданы, очень пекущейся о своей репутации «тихой гавани».
«Открыть оперативное дело я могу, – размышлял Фарж, попыхивая сигарой, – но мероприятие потребует обязательной отчетности, которая так или иначе пойдет наверх, и мне начнут задавать очень нехорошие вопросы. Недаром хитрый Свенсон ловко слил мне всю эту бодягу, он систему знает от и до, так что связываться не захочет. А санкции ему никто не даст, потому как сенатор – это уже компетенция высшего начальства, которому такие заскоки не нужны и даром. Тем более в контексте выборов, ха! Ситуация, будь я проклят…»
Закрыв досье, Макс потушил сигару и вышел на воздух. Лейтенант из караульного наряда, стоявший у входа в коттедж, отдал ему честь.
– Ты Ломбарди не видел? – спросил Макс, глядя в серое утреннее небо. – Он проснулся?
– Он, кажется, в саду, милорд, – ответил офицер. – Я видел, как он выходил.
Фарж покивал в ответ и двинулся к гравийной дорожке, которая уводила в огромный, опушенный весенним белым цветом фруктовый сад. Ломбарди нашелся в небольшой беседке, сложенной из грубо отесанного коричневого камня. На столе перед ним лежал том Родригеса, рядом – большая чашка чая и кусок бисквита на картонной тарелочке.
– Я отлично выспался, – улыбнулся Эдвин, отвечая на рукопожатие. – Даже мечтать о таком не мог. И повар у вас тут первоклассный.
– Повар – это да, – чуть рассеянно кивнул Фарж. – И библиотека отличная, ее собирал старый генерал Мэллой, а он, говорят, был большой затейник… Послушай-ка… ты знаешь о списках Флота – ну, списках разыскиваемых лиц, тех списках, что в ходу во всех космопортах Империи? Ну, когда прибывающий проходит через идентификацию личности…
– Знаю, конечно, – помог ему Ломбарди. – Кто не знает? И что?
– Как давно они в ходу?
Эд закатил глаза.
– Лет двадцать, – сообщил он после паузы. – Это почти точно.
– Слушай… свяжись, будь добр, с леди Роксаной и попроси у нее «первый список» по Кассандане.
– Я не думаю, что ее обрадует такая просьба. Это очень секретный документ. Она… она может и не согласиться.
– Я прекрасно знаю, что у вас всегда свои дела с пиратами, и нам вы не доверяете. Считаете, что мы слишком прямолинейны, можем завалить ваши «тонкие схемы». Эд, сейчас это абсолютно не важно. Это все уже до задницы. Тут, понимаешь, наши ребята выяснили, что Сколопендра грохнулся не просто так. Была кибератака на приводной комплекс космопорта в Терсо – это уже факт доказанный. Но появилась еще одна мысль… очень похоже на то, что Лупиньо находится в «первом списке» по Кассандане. Мне нужен этот список, Эд, и мне нужно, чтобы ты с ним поработал. Ты и, наверное, Харрис.
– Для того чтобы поймать крупную рыбу, следует сперва надеть на крючок мелкую, – усмехнулся в ответ Ломбарди. – А ваши люди не просто ломают, как ты выразился, схемы, они не видят разницы… При этом Флот должен как-то обеспечивать безопасность коммуникаций. Поэтому – да, наша разведка часто сторонится СБ, и переломить эту ситуацию пока не удается. Так что ты должен понимать – леди Роксана вряд ли обрадуется такой просьбе. Но попросить я могу, конечно. Только без гарантий.
– Ты постарайся, – вздохнул Фарж. – Я сейчас еду в город, мне нужно повидать одного человека. Вернусь я после обеда – и мне очень хотелось бы иметь какой-то результат.
Ломбарди понимающе склонил голову. Махнув на прощание рукой, Фарж двинулся к административному корпусу. На ходу он набирал номер Криспина.
Соллер взрезал здоровенный ломоть фермерской ветчины, и Детеринг неожиданно для себя почувствовал, как рот его наполняется слюной. Нож у профессора был, похоже, самодельный и очень старый – длинный, узкий, с отполированной миллионами хватов рукоятью из светло-желтой кости. Такую ветчину, розовую, с проступающими на срезе капельками сока, в столичных магазинах найти было нелегко. Йорг кротко вздохнул и отвел глаза в сторону, разглядывая двухлитровую бутыль вина в потертой соломенной оплетке, стоявшую на самом краю массивного овального стола. Вся мебель в кухне виллы Курсель-мезон выглядела древней, старше самого дома, но Йорг знал, что на самом деле это не так, просто виллу строили в ту эпоху, когда небедные жители колоний разом свихнулись на «патине» и псевдофамильных гобеленах. Для него, впрочем, такой стиль был более приятен, нежели появившееся позже «неотехно», напоминающее интерьер навигационного поста звездолета.