Третьего из присутствующих, немолодого, наверное, на пределе выслуги, командира представил начштаба:
– Непомнящий Иван Андреевич, подполковник, – был у Павлова старшим адъютантом. Если прикажете – продолжит…
– Пусть пока, – бросил Марков, занятый другими мыслями.
Вдруг на ступеньках тамбура появилась Сумова. Сергей заметил, как удивлённо приподнял бровь начальника штаба и как спрятал усмешку «особист». Марков, досадливо поморщившись, назвал девушку будущим сослуживцам по имени и фамилии. Без подробностей.
На вокзальной площади ждали два автомобиля, явно «не наших». Таких генерал раньше не видел.
– «Опель-Адмирал», – объяснил контрразведчик. – Немцы подарили после парада.
– Какого парада?
– Ну, когда мы встретились на новой границе, устроили совместный парад – наши и фрицы. У них из пяти командиров трое – Фридрихи, уменьшительно-ласкательный вариант Фриц. Прошу, – перебил он сам себя, – рассаживайтесь.
Марков открыл заднюю дверцу, усадил Люсечку и знаком предложил занять места начальнику штаба и Непомнящему (неподходящая фамилия для помощника), а сам направился к второй машине, где за баранкой уже воцарился человек с режущим профилем. Генерал распахнул дверцу и вежливо спросил:
– Не возражаете, Валерий Хачикович?
– Почту за честь, – сверкнул зубами чекист.
– Тогда вперёд. – И кавалькада понеслась по узким старинным улочкам.
– Хочу сразу обратиться с личной просьбой. – Сергей Петрович обернулся к водителю.
– Слушаю, – отозвался старший майор. Он вёл легковушку легко, даже небрежно, бросая на дорогу быстрые взгляды и успевая испытующе коситься на комфронтом. – Предполагаю, речь о вашей… – он сделал выразительную паузу, – спутнице?
– Точно так. Не могли бы вы девушку трудоустроить? И помочь подыскать приличное жильё.
– Вообще-то задание не по нашему ведомству, – снова ухмыльнулся контрразведчик. – Но сделаем. Я так полагаю, службу не слишком обременительную, а квартирку поближе к резиденции?
– Наоборот, – теперь усмехнулся Марков. – Работу… – он замялся. Как-то не задумался раньше, на что же способна чекистка. В учительницы не определишь, в медсёстры или библиотекари тоже – образование нужно.
– Вообще-то, она официантка.
– Так, может, в офицерскую столовую? – предложил Габрильянц. – Допуск оформим, не переживайте. Пусть наши кавалергарды встрепенутся. – И всмотрелся в лицо командира.
– Отлично, – с искренним облегчением согласился Сергей. – А проживание, по возможности, поближе к месту службы.
На физиономии Валерия Хачиковича читалось недоумение, и генерал решил объяснить:
– Это – вдова моего близкого друга. И всё.
– И давно? – спросил контрразведчик, подчёркнуто внимательно вглядываясь в дорогу.
– Что давно? – не понял Марков.
– Вдова давно? – На лицо снова вернулась заразительная, неуместная улыбка.
– Неделю назад…
– А-а, – понимающе протянул Габрильянц и сделал скорбное лицо.
Первые дни прошли в сплошной запарке. Начштаба Глыбо, отворачиваясь, чтобы не так било в нос начальству застарелым перегаром, познакомил с документацией всех переброшенных к границе частей вплоть до дивизии, которые поступили в распоряжение фронта. Бумаги оказались в идеальном порядке. Сергей Петрович подумал: «Надо же так ошибиться в человеке. Ведь я решил, что пьяница и бездельник. А этот прямо по Крылову: «По мне ты лучше пей, да дело разумей».
Ещё комфронта провёл совещание высшего комсостава округа. На нём он дал новую вводную – исходить из того, что фашисты начнут войну – не провокацию, а именно полномасштабную войну – не позднее 1 июня. Соответственно, задача – привести к этому времени войска в полную готовность к отражению вторжения.
Командиры встретили речь нового начальника, мягко говоря, без энтузиазма. Глыбо, как ему казалось, очень грамотно обосновал невозможность решать одновременно две противоположные задачи – разворачивать части для наступательных действий и обеспечить эффективную оборону. К удивлению Маркова, крайне агрессивно повёл себя Габрильянц. Совсем не по чину и не по должности. Он почти впрямую обвинил Маркова в паникёрстве, подчеркнув, что его слова прямо противоречат линии партии и правительства. Сослался на мирный договор с Германией, который подписал лично товарищ Молотов. Прозрачно намекнул на то, что совсем недавно комфронтом отбывал наказание, можно считать, за неправильные, если не прямо враждебные высказывания и поступки. Закончил он так:
– Считаю своим партийным, служебным и гражданским долгом информировать вышестоящие инстанции о вашей провокационной вылазке.
Командармы хмуро молчали, так что нельзя было понять, поддерживают они контрразведчика или понимают – военные всё-таки, профессионалы – тревогу генерал-полковника.
Вечером Марков пригласил Валерия Хачиковича к себе. В резиденцию – Замок коронных гетманов Браницких, огромный многокомнатный замок, он возвращался поздними вечерами, обедал, а заодно и ужинал на кухне, тем, что готовила прислуга. Особисты докладывали что-то о произведённой проверке поварихи и горничной, пожилых женщин из местных, но ни одну, ни другую Сергей Петрович ни разу не увидел. Да и не до них было. Кое-как генерал добирался до спальни – огромной, с кроватью под балдахином, как в кино про зажравшихся аристократов, и стеклянной дверью на обширный балкон – и проваливался в тяжёлый сон. Как-то, открыв среди ночи глаза, он долго всматривался в висящую над головой тяжёлую тряпку, в сияющую, казалось, прямо за стеклом, полную луну, и всё для себя решил. На следующее утро приказал Непомнящему найти помещение поскромнее. Иван Андреевич долго не мог понять, что не устраивает нового начальника. Коронные гетманы жили – устраивало, а вчерашний голодранец… Когда понял, расстроился ещё больше. Целый день он рыскал по замку, думал и искал. Вечером, потея и смущаясь, предложил посмотреть новое жильё.
Хозяйственные постройки отделяла от парадной части стена с решётчатой калиткой. За нею стоял так называемый одноэтажный приземистый Домик Садовника. Со стороны замка в него вела тяжёлая дубовая дверь. Порученец отпер её огромным кованым ключом и повёл Сергея Петровича по коридору, который утыкался в дверь спальни. Она генералу сразу понравилась: не слишком большая, уютная. И кровать – не центральная площадь среднего городка, по недоразумению обитая кружевами и рюшечками, а нормальное приспособление для принятия горизонтального положения, два метра на полтора с железными спинками и панцирной сеткой – Андрей Иванович не поленился, приподнял матрас и показал, даже рукой её покачал для убедительности. Через стену располагалась большая кухня – два шага по коротенькому ответвлению от основного коридора. Помещения по обеим сторонам от него были заперты, судя по заржавевшим навесным замкам, давно. – Там кладовки со всяким барахлом, – пояснил Непомнящий. – Садовый инструмент, скамейки всякие, обшивка – статуи, которые вдоль центральной аллеи стоят, на зиму закрывать. Если прикажете, всё вынесем, оборудуем зал для приёмов…