Первую неделю мы занимались в основном разведкой, присматриваясь, изучая местность, определяя наиболее «вкусные» цели и намечая наиболее удобные подходы к ним. «Вкусных» набралось довольно много – от штаба армии и штабов армейских корпусов до железнодорожных мостов, аэродромов, складов и артиллеристских позиций. Настолько много, что было ясно, что только собственными силами мы точно не справимся. Впрочем, на это я и не рассчитывал. Моя идея как раз и состояла в том, что, кроме собственно диверсионной деятельности, мы должны были обеспечить возможность появления в тылу у немцев достаточно большой группировки наших войск, способной не только оттянуть на себя часть войск с фронта, но и полностью разрушить им всю логистику.
А что вы думали? Непосредственно военное искусство, тактика – это только самый первый, можно сказать, самый простой уровень. Второй, который здесь идет под названием оперативного искусства – это уже почти исключительно логистика. Как сделать так, чтобы твои подразделения и части оказались в той или иной ключевой точке в определенный момент времени, а части и подразделения противника, способные им помешать, туда бы добраться не успели? Как сохранить подвижность и, соответственно, скорость реакции своих войск и уменьшить их для войск противника? Где сосредоточить снабжение, куда его перебросить и как лишить оного противника? В какой момент будет наиболее выгодно это сделать?.. Ну, и так далее…
На улице нас с Кобуловым ожидал роскошный «Паккард», и это было хорошим знаком. Такие автомобили здесь использовались только самой верхушкой руководства страны. Что ж, значит, все, кто вышел со мной из немецкого тыла, уже опрошены (мне хотелось верить, что обещания Берии – не пустой звук и они именно опрошены, а не допрошены), полученные от них сведения сведены воедино, соотнесены с той информацией, что получена ранее, проанализированы, и теперь со мной готовы поговорить.
Впрочем, вариант, что решено не множить сущности сверх необходимого, и устранение столь непонятной личности сочтено меньшим из зол, также сбрасывать со счетов было нельзя. Ведь «наверху» явно уже поняли, что работать со мной придется на самом высоком уровне. И вполне могли посчитать, что лучше ограничиться синицей в руках, то есть тем, что они уже успели от меня получить, чем подвергать опасности жизни первых лиц в надежде получить журавля в небе. Нерационально, конечно, но вполне допустимо. И вот в этом случае машина вполне могла стать моим гробом. Лаврентий Павлович уже успел убедиться, что кордоны из даже самым лучшим образом подготовленных местных бойцов остановить меня вряд ли смогут. А вот если под машиной, в которой я нахожусь, рвануть хороший фугас…
К пятнадцатому декабря, когда мы уже «обжились» на новом месте и определились с тем, что и как мы будем здесь делать, всем стало ясно, что немецкое наступление на Москву выдохлось. Немцам удалось-таки взять Калугу, но Орел все еще держался, хотя бои шли уже в самом городе. На севере немцы подступили к Ржеву, но остановились в восьми километрах от него. Возможно, у них и были планы дальнейшего наступления, но тут ударили сильные морозы, и вся немецкая военная машина полностью остановилась. А вот советская только готовилась к удару [92] …
Двадцать три моих боевых группы начали выдвижение к намеченным для атаки объектам еще тринадцатого декабря. Самой мощной из боевых групп была та, которой предстояло атаковать Лугу. В ее составе находилось почти треть всех наших сил. Но даже ее для атаки города, забитого немецкими войсками под завязку, было совершенно недостаточно. Даже без учета нашего весьма плачевного положения с боеприпасами… Ну, еще бы – в Луге располагались тыловые склады всей группировки войск, осаждающих Ленинград, несколько штабов, в том числе и штаб двести седьмой охранной дивизии. Но как решить вопрос недостатка наших сил и средств, уже было продумано.
Время до полудня пятнадцатого декабря немцы провели вполне спокойно. А вот где-то после часа дня по всей территории немецкой дислокации начались обстрелы постов немецких войск и полицаев, а также нападения на патрули, отдельные автомобили и небольшие гужевые обозы. Начались большие проблемы с проводной связью. Все это привело к тому, что к исходу дня двести седьмая охранная дивизия потеряла в подобных стычках порядка четверти личного состава, а ее подразделения оказались раздерганы по множеству «горячих точек» без особенной пользы для дела.
Кроме того, вследствие подобных нападений и нанесенных ими потерь, а так же воцарившейся в тылах восемнадцатой армии нервозности, в районе будущей операции практически полностью остановилось передвижение автотранспорта, а связь стало возможно поддерживать только с помощью радиостанций. Ибо телефонные линии внезапно оказались перерезаны, а практически все группы связистов, посланные для их восстановления, были перехвачены «russisch partisanen» и уничтожены. Либо просто пропали.
Все это привело к тому, что немецкое командование закономерно решило, что такой всплеск активности явно неспроста. И приказало привести части на фронте в повышенную боевую готовность. Тем более что разведкой уже давно была выявлена активность противника на нескольких участках фронта. Так что планируемое им наступление никакой неожиданностью не было. И меры противодействия ему также были уже определены и проработаны [93] . Кроме того, на девять утра следующего дня в штабе восемнадцатой армии было назначено совещание, целью которого являлось определение мер, которые необходимо принять для нейтрализации партизанской угрозы. Впрочем, особо серьезной ее не считали. Ибо практически все нападения были совершены исключительно с использованием легкого стрелкового оружия, причем в подавляющем большинстве, одних только винтовок. Хотя уровень владения оружием у нападавших оказался неожиданно весьма высок…
Вторая фаза операции для нас началась в десять часов вечера того же дня. Время было выбрано не случайно: в середине декабря темнело в этих местах уже в пять, так что к двадцати двум часам, по моим расчетам, немцы должны были в основной своей массе уже улечься спать и не мешать нам воплощать в жизнь свои тщательно разработанные планы.
К этому моменту мы с Кабаном, Канареевым, Коломийцем и старшиной Николаевым уже полтора часа как торчали на опушке леса, в семи километрах от Луги, сразу за которым начиналось довольно большое колхозное поле, засыпанное глубоким снегом. И ждали.