www.centrasia.ru
Гибель Алика Ташкента и большей части его людей создала огромную дыру в до этого связной системе криминальной иерархии. Алик был смотрящим, причем коронованным всероссийской сходкой, а не просто тремя какими-то ворами. Больше таких воров, как их еще называли «воров союзного значения», в регионе не было. Зато было до черта челэкашников, злых как собаки и готовых отомстить, были неожиданно почувствовавшие силу русские и были бородатые отморозки, которые для воровской общины были вне закона. Беда в том, что не было главного – страха. Именно страх перед криминальным насилием позволял общине держать зоны и делать свои дела. Но сейчас насилие стало из криминального делом настолько обыденным, что страх пропал. Насилие совершали все и по любому поводу, насилие приобрело черты повседневного. Люди покупали на базаре пистолет и носили его с собой – у кого не было до этого. В машинах открыто возили ружья, а то и автоматы. Бородатые делали джихад с той же обыденностью, с какой раньше работали на базаре, торговали персиками. И воры оказались всего лишь одними из многих, кто перешел черту. Теперь за всё, за самое минимальное приходилось сражаться. К чему они были не готовы.
И что самое худшее – предстояло переизбрать смотрящего. И не перебить при этом друг друга.
После Алика Ташкента больше всего людей было у Жоры Севера. Он же был одним из двух славянских воров в законе, контролировавших регион. Остальные пятеро… теперь, получается четверо, если не считать Алика Ташкента, были пиковой масти…
Это повелось еще с давних времен. Где-то в период с пятьдесят пятого по шестьдесят пятый год МВД СССР удалось полностью разгромить группировку воров в законе. До конца семидесятых почти не проводились сходки, не короновались люди. Единственно, где это не удалось сделать, – это Грузия и среднеазиатские республики. Министр внутренних дел ГрузССР Эдуард Шеварднадзе по просьбам «хороших людей» бил челом, чтобы перевести засиженных уголовных авторитетов с холодных северов и неприветливой Мордовии – отбывать наказание на родине. Восстановление воровской малины началось именно с юга. Потом – в девяностые – подросла новая поросль и в славянской группировке, но господствующих позиций она занять не смогла. А потом и вовсе колесом под гору покатилось.
Самиру Бабаю Жора Север назначил встречу в доме отдыха. Это и впрямь был дом отдыха когда-то, а теперь тут был элитный бордель и игровой клуб. Точнее, не так… это Самир Бабай попросил о встрече. А Жора назначил место.
Встретились… Самир подъехал на десяти машинах, но знающего человека это обмануть не могло – людей у Самира было мало. Расположились… Жора встретил вора как дорогого гостя, приказал дать фишек на пятьдесят тысяч долларов и выделил ему сразу двух баб. Бабы были рослыми, в теле – как раз таких любил Самир, сам Жора предпочитал совсем молоденьких, чистых, школьниц. Своими из борделя он не пользовался, брезговал – все равно что общий туалет. Заметив, как Самир прячет фишки в карман, Жора усмехнулся – жадюга. Впрочем, это и хорошо.
Пошли в баню, попарились хорошенько. Баня хороша еще и тем, что подслушать почти невозможно: на голом теле микрофон не спрячешь и в стену не заложишь – электроника боится сырости, жары, пара. Потом выползли в предбанник… поговорить.
– Чо делать будем, Жора-джан? – уважительно обратился к славянскому собрату Самир. Самир был сложного происхождения – помесь чеченцев и киргизов, сын ссыльнопоселенцев. Ходили недобрые слухи, что первой его ходкой едва ли не стала ходка за изнасилование, что закрывало дорогу к короне навсегда, но по молодости лет его не посадили. И напрасно – уже в шестнадцать он пошел по вполне взрослой статье: напал на инкассаторов, тяжело ранил двоих. Большую часть сроков он так и отмотал в Средней Азии, сюда перебрался относительно недавно.
– А чо делать, – усмехнулся вор, – сымать штаны и бегать. Вон там речка течет, а штанов на нас уже нет. В холодную воду после парной – ох…
– Ты меня не понял, Жора-джан. – Киргизский вор то ли на деле не понял подколки, то ли прикинулся, что не понял. – Кто вместо Алика будет?
– А кто будет? Вот Алика похороним и выберем, кто будет. Ты как считаешь?
Сам Жора еще ничего не решил. Тот, кто станет новым смотрящим, автоматически принимает на себя месть за Алика. А ему это… и в рот не греблось. Тем более когда ситуация такая непонятная и подозрительная.
– Я думаю, ты должен быть, Жора-джан, – прямо сказал Самир, – и людей, и авторитета у тебя достаточно. Да и людское ты на ход поставишь – не хуже Алика. Может, и лучше.
Вор медленно покачал головой:
– За добрые слова поклон, Самир, но я – мимо.
– Почему так. Жора-джан.
– Потому, что нет среди людей единства. А мне потом за вас на общем сходняке отвечать…
– Ты о чем, Жора-джан?
– С Аликом кого убили?.. Мусоров.
– Да какие это мусора! – сказал недоуменно Самир. – Они же пиндосы. Какие из пиндосов мусора?
– Еще какие… – медленно и рассудительно сказал Север. – Ты думаешь, то, что они пиндосы, это их масть, что ли? Нет, Самир, нет такой масти – пиндос, как и у нас нет мастей русский, или чеченец, или там киргиз. Масти мы знаем. А эти – масти мусорской. Они сами себя так поставили – псарней. Мусора они.
– И чего? Впадлу мусору взятку зарядить?
– Мусору? Или от мусора?.. Вот то-то и оно. А ты думаешь, я не знаю, что Мирза с бородатыми корешится. Ты думаешь, я не знаю, что у него сын не по воровской масти пошел, а по бородатой?
Жора Север сдержался и не высказал самого страшного обвинения, – обвинения, чреватого большой кровью, что Мирза платит. Говорили – правда, все пока было только на разговорах, – что сын послал Мирзе флешку и потребовал платить. И Мирза платит. Это страшное обвинение. Вор не может платить, иначе он не вор. Если высказать такое, потребуются доказательства. Если таковые будут – Мирзу кончат. Если нет – Мирза получит от сходки право кончить его.
– Беда… беда с этими бородатыми, Жора-джан.
– Беда с нами, – резко сказал Жора Север. – Отец сыну такую подлянку кинул! Как он его воспитал?! Будь мой таким, я бы его лично укноцал!
Намек был более чем прозрачным.
– Кем я буду в глазах людей, – сказал Жора, – если меня такие люди смотрящим поставят? Кто меня уважать будет?.. Кого же тогда. Марека…
– Тебя.
Жора дал Самиру отдышаться – он явно не ожидал.
– Вот что, Самир, – сказал он. – Вор тот, кого короновали вором и кто ведет себя по-людски. Но смотрящий – с него спрос вдвойне. Тот, кто беспредел давит, – тот и есть смотрящий… У тебя люди там есть?
– Ну…
– Без ну!
– Найдутся…
– Мирза ссучился. Кто с бородатыми, а не с людьми корешится – тот с…а. Найдешь, что можно на стол положить, – я тебя поддержу.